Случайная мама

– Я пошутила, бабуль. Не нужна мне квартира. Нам с тобой хватит и этой, правда? Всем нам, даже твоей Жозефине.

Бабушка тихонько вздыхает. Обычно, когда она хочет, чтобы я знала, что она чем-то расстроена или не одобряет, она вздыхает громко, чтобы я слышала. Пытается манипулировать, воззвать к совести. А сейчас тихо-тихо, чтобы я не догадалась, не поняла, как сильно она на самом деле волнуется. И боится. Она, которая пережила болезнь дочери и похоронила ее, она, которая была частью стены, на которую я всегда могла опереться, на самом деле боится. И прячет, заталкивает поглубже страх всех стариков – остаться самим, в одиночестве.

– Ир, – выдохнув, бабушка отстраняется от меня, – а ты, я смотрю, не голодная?

– Голодная! Еще как!

Она лукаво улыбается – уже не грустит, время сантиментов прошло, и кивает на плиту у меня за спиной, а там…

– Ох, йо!..

Над сковородкой дымок, яичница начинает подгорать, еще бы пара минут – и все, обед мой пропал бы.

– Успела, – радуюсь я, но преждевременно.

Еда получается так себе. Не люблю, когда вкуса нет. Сижу, ковыряюсь вилкой, вспоминаю наставления одного тренера из сети: «Если ты не хочешь есть правильную пищу – ты не гурман, ты просто не голоден», но помогает не очень. Стоит вспомнить о блюдах, которые были на свадьбе, и берет грусть-тоска. Кажется, я наконец понимаю Егора: он просто наедается впрок.

За то время, пока я медитирую над тарелкой, кошка успевает выйти погулять на улицу и вернуться, а бабушка пообщаться с соседкой через балкон. Приходит ко мне уже с новостями, что в нашем районе кто-то травит бездомных животных и они решили организовать наблюдение.

– Семеновна, главное, видела отравителя неделю назад, – повествует бабуля. – Сначала не думала, что это она. Приличная женщина, говорит, подошла, что-то высматривала под деревом. А потом Семеновна глянула, а там что-то белое рассыпано – много. Какие-то белые гранулы. И так много! Ничего, вот мы поймаем ее, и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дерево. Белые гранулы. Много. Неделю назад.

Да уж, сегодня точно мой день.

– А Семеновна сможет ее опознать? – спрашиваю я напряженно.

– Нет. К сожалению, была без очков. Так, одежду запомнила – если вернется, обещает, что по ней опознаем.

Я облегченно выдыхаю. Понятно, что я бы от обвинений отбилась, но не хотелось бы ссориться с бабушками. И придумывать, зачем я рассыпала под деревом соль. Пусть наблюдают – все какое-то развлечение, да и глаза после телевизора отдохнут.

Сижу, смотрю на яичницу, которая никак не кончается, и вдруг звонит мой смартфон. На удивление, Натали.

– Тебе что, – говорю я, принимая звонок, – уже нечем заняться?

Она смеется.

– У нас не марафон, – отвечает она, – так что мне можно и отдыхать. Не хочешь приехать к нам на обед? Никого не будет, только свои, так, посидим по-семейному.

– По-семейному?

В горле пересыхает. При мысли о том, что придется увидеться с Матвеем Сергеевичем, становится как-то не по себе. Я даже подскакиваю и начинаю ходить по кухне.

– А кто будет?

– Я, Лука, захватишь Егора, он звонил и просился на завтрак, но мы оттянули момент. Еще Алиса с Кириллом, и все.

– Точно все?

Я поправляю занавеску, распрямляю ее, подумав, наоборот, делаю складочку. Смотрю во двор. Соседка, кажется, как раз ведет свою вахту – уж очень внимательно всматривается в лица людей.

– Матвея Сергеевича мы тоже хотели пригласить, – говорит Натали после паузы. – Но не получилось. Он со всех радаров исчез.

Моя рука опускается вниз. Занавеска, вздрогнув, топорщится каким-то некрасивым бугром, но плевать.

– Как исчез? Давно?

– Ну… ночью его ведь видели, так? – говорит она деликатно. – А сегодня звонили ему, звонили – он не берет телефон даже для экстренной связи.

– Я буду!

Натали что-то еще говорит, но я уже нажимаю отбой. Прижав к себе телефон, бездумно смотрю на улицу.

А вдруг, пока я спокойно спала, ему стало плохо и он…

Мне даже дышать становится тяжело, перед глазами круги. Я усиленно моргаю и хватаюсь за подоконник. Зрение проясняется, взгляд цепляется за непривычную пустоту, и вдруг…

Через несколько секунд до меня наконец-то доходит: белого джипа нет. Там, где я его оставила, белого джипа нет.

– Бабуль, – говорю я, – лучше бы вы организовали противоугонный кружок.

Я начинаю собираться. На одежду не особо обращаю внимание – джинсы, свитер, какого цвета – неважно. Волосы собираю в хвост, чтобы они не мешали. Почему-то сейчас мешает и раздражает все: кроссовки, которые лежат в коробке, а коробка на верхней полке. Свитер, который то и дело соскальзывает с одного плеча. Длинные серьги, которые щекочут шею.

Но возиться с этим и менять времени нет. Не хочу. Нужно выехать как можно скорее. Почему-то мне кажется, что это важно.

А вдруг ему нужна помощь? Вдруг он ждет, а я тут буду перемерять весь свой гардероб?

Я пытаюсь дозвониться до Натали и сообщить координаты, где мы были с Матвеем Сергеевичем, но трубку она не берет. Может, уже встречает гостей? Нужно ехать. Мне срочно нужно ехать туда.