Случайная невеста

— В данную минуту, — сказал он сухо, — меня больше интересует, где оно взято и сколько за него отдано денег. Если, разумеется, ты платила из своего кармана, — прибавил он, приподняв бровь.

И тон, и насмешливое движение бровью возмутили Фиби.

— Представьте, я заплатила сама, сэр, — надменно сказала она.

— Каким же образом, хотелось бы знать? Ты никогда не обращалась ко мне с просьбой о таких суммах. Все, что требуется, ты имеешь здесь, в доме. Конечно, я не отказал бы тебе… — Опять этот саркастический тон! — Сколько бы ты ни попросила. Но ты обошлась без моего участия, а потому мое любопытство оправдано, не так ли?

— Я не обращалась к вам оттого, что вы захотели бы знать, для чего мне деньги, — сквозь зубы процедила Фиби. — А я хотела сделать вам сюрприз.

— Черт! — воскликнул он. — Мне вовсе не нужны сюрпризы в моем доме! Терпеть не могу сюрпризов!

— Но почему? — удивилась Фиби. — Большинство людей их любит.

— Оставим это! Ответь на мой вопрос.

— Откуда взяла деньги? Ну… у меня были… свои… Остались от отца.

Подобное утверждение звучало смехотворно, но сейчас она не очень задумывалась над этим. Главное, чтобы он знал: у него она не брала!

Кейто ухмыльнулся, и она вновь едва не задохнулась от ярости. Какое он имеет право ей не верить? Да и в чем разница-у отца, у матери?

— Тебе дала деньги Порция? — спросил он, хмурясь. Ему не хотелось, чтобы его жена пользовалась благотворительностью Руфуса.

Фиби отчаянно тряхнула головой:

— Нет-нет, клянусь!

— Прости, но насчет щедрости твоего отца меня одолевают некоторые сомнения. Итак, я жду правдивого объяснения.

— Я заложила кое-какие вещи своей матери, — призналась Фиби.

Он поглядел на нее с ужасом:

— Имела дело с ростовщиком?

— Да, а что такого? Все прошло хорошо и быстро. И никто меня не видел в Уитни.

— Ради Бога, Фиби, если тебе нужна какая-то вещь, почему не сшить ее прямо здесь?

Вот и пришла ее очередь усмехаться.

— Потому что здесь шьют не по моде, разве вы не знаете? Для чего мне еще одно платье сельского фасона? У меня их и так хватает.

— Разумеется, ты предпочитаешь наряды, в которых красуются куртизанки при королевском дворе! Забывая о правилах приличия!

Как раз в эту минуту Фиби взглянула на себя в зеркало и настолько себе понравилась, что, вместо того чтобы воспылать обидой и негодованием, подбоченилась и, нехотя поворачиваясь, спросила:

— Неужели вам не нравится, милорд? Скажите правду!

Он удивленно молчал. Потом едва заметная улыбка тронула его губы… Черт бы побрал эту девчонку! Она в общем-то права, ничего не скажешь. Но ведь ходила к ростовщику! А если бы кто-нибудь увидел и узнал ее? Какие слухи поползли бы! Но платье и в самом деле… как бы это точнее выразиться… прелестное. И как подчеркивает фигуру! Даже не подозревал, что она может быть такой…

Фиби покружилась перед зеркалом и, подбежав к Кейто, произнесла, чуть задыхаясь:

— Я знаю, что нравится. Значит, сюрприз хороший, да, милорд?

Он ответил спокойно и, как ему казалось, вполне убедительно:

— Это платье… повторяю, это платье не для тебя. Особенно здесь, где ты ведешь тихую сельскую жизнь. — Он направился к двери, бросив через плечо: — Мне надо составить донесение. Приду позднее.

Дверь за ним закрылась. Фиби осталась стоять посреди комнаты, решая в уме главный для себя вопрос: одержала она победу или потерпела поражение? После длительного размышления она пришла к выводу, что скорее всего победила. Как бы то ни было, она заставила его обратить на себя внимание. И пускай он разозлился, это не слишком большая плата за пристальное внимание к ней.

— Я чувствую себя прямо как в той поговорке про квадратную затычку, которую пытаются вбить в круглое отверстие! — пожаловалась на следующий день Фиби своей подружке-травнице Мег.

Фиби помогала ей готовить для сушки сорванные ветви тимьяна и попутно рассказывала, как отнесся Кейто к ее новому платью. К его фасону.

— Ну почему он хочет лепить меня себе в угоду? Неужели не понимает, я такая, какая есть, и другой стать не смогу!

Мег презрительно поджала губы.

— Мужчины! — коротко бросила она, словно все объяснялось принадлежностью к этому полу.

Лет на десять старше Фиби, высокая, темноволосая, очень загорелая от чуть ли не ежедневного хождения по лесам и полям в поисках необходимых для нее растений, она была смешлива, несмотря на большой и нелегкий жизненный опыт — а возможно, именно благодаря ему; остра на язык, почти ничему не удивлялась и старалась относиться с юмором ко всем невзгодам. Никогда не отказывала в советах и помощи тем, кто стучался в ее дверь, и Фиби обрела в ней советчицу, а также хранительницу своих маленьких тайн.

Не дождавшись от Мег каких-либо пояснений к слову «мужчины», Фиби спросила:

— Ну и что они?

Мег поставила горшочек с травами на прикрепленный к решетке камина таган и сделала новое решительное заявление:

— Вообще из всех живых существ мужчины самые несчастные. Эти заблудшие создания, как правило, не видят дальше собственного носа. Впрочем, благодаря этому они не могут разглядеть, что теряют в этой жизни, и потому меньше страдают.