Случайная ночь, или Беременна от Санты

Между нами постоянно искрит. Буря — блеск — безумие. И мне нравится это ощущение, до одури нравится, до звезд из глаз, и я не понимаю, как продержался вдали от нее полгода. Потому что всё, что мне хочется сейчас, это взять упрямую мегерку, усадить к себе на колени и…

Черт, а что можно беременным женщинам на позднем сроке?!

Уйми свою бурную фантазию, Бирюков, завяжи стручок в узел и научи любимую женщину покорности. Кстати, об этом.

— А еще я люблю тебя! — выпаливаю на одном дыхании, пользуясь тем, что моя дама сердца ошалела от признаний, открыла рот, смотрит во все глаза и молчит. Надеюсь, она не онемела. Я хочу слышать страстные стоны и громко ругаться — с обязательным этапом в виде бурных примирений. Р-р-р, предвкушаю!

— Бирюков, а ты ху-ху не хо-хо? — возмущается моя колючая мегерка. Раззадоривает еще больше! На примитивном эротическом заговорила, моя злюка?

— Я тебя очень ху-ху и хо-хо, постоянно, — подмигиваю ей, а она злобно пыхтит.

— Засунь свою хотелку куда подальше! Знаешь, я такой наглости не встречала! Любит он меня! Скажи-ка мне, Мишенька-Мирошенька, ты как меня любишь? Вот не ешь, не спишь, обо мне мечтаешь? Прямо полгода вот так жил? Как ты, бедный, справился?

— Не, ну я, конечно, угрозы заслужил и сарказм, но люблю — и точка! И защищать меня, бросаясь грудью на амбразуру, не позволю!

— А что позволишь? — бесится моя разъяренная красивая фурия.

— Любить в ответ. Можешь подавать завтрак в постель и баловать по ночам двойными порциями десерта!

— Да я тебя! Да я тебя!

Впервые вижу, как моя Нина не может подобрать слов. А она моя, со всеми потрохами, только надо ей успокоиться и принять тот факт, что я из ее жизни никуда не денусь.

Поэтому я поднимаюсь, и она поднимается тоже с явным намерением применить физическую силу. Ух как замахивается рукой! Я ловлю тонкое запястье и дергаю на себя упирающуюся женщину своей мечты, а потом впечатываю ее тело в себя. Отлично друг другу подходим, как будто небеса специально нас создали для того, чтобы соединяться.

— Отпусти! — верещит Нина, дубасит кулачками по груди, а я держу ее за талию и позволяю изливать на себя бразильские страсти. Желали фурию в постель, Мирон Валерьевич, извольте, терпите!

— Успокоилась? — спрашиваю спустя минуту, а Нина обмякает у меня в руках.

— Отпусти… — просит уже вяло, а вид щек, исполосованных дорожками слез, меня убивает на хрен! Любимая женщина не должна плакать из-за меня и моих косяков!

— Ни за что! — угрожающим рыком предостерегаю ее от очередных попыток вырваться из моих объятий и, изловчившись, подхватываю ее на руки. — Тебе нельзя так волноваться. Ну хочешь, я тебе клешню твоего любимого лобстера принесу из холодильника? — спрашиваю, осторожно неся Нину в свою спальню.

Хорошо, что лестница на второй этаж широкая и мы помещаемся.

— Фу, нет, — мотает она головой, зажимая рот рукой, — он там холодный, воняет.

— А кому я говорил, что не нужно брать их с собой? — приподнимаю бровь.

— Я хотела повредничать, — признается, куксясь, как маленькая девочка. Меня это умиляет, злости абсолютно никакой.

Напротив, таким живым никогда себя не чувствовал!

— Нинуль, у меня полный холодильник еды, голодными не останемся.

— Выбрось рыбные продукты только, а то провоняется холодильник.

— То есть ты теперь просишь меня выбросить то, что мы забрали из ресторана? — заламываю бровь, толкая ногой деревянную дверь.

— Угу, — бурчит себе под нос упрямая девица. Соскальзывает с рук и осматривается в большой спальне.

— Нравится? — интересуюсь, оглядывая творение модного дизайнера.

— У тебя не кровать, а траходром! — заявляет Нина, складывая руки на груди. — Если тут ночевала какая-то бабь, я здесь не лягу!

— Нет, бабей тут никаких не было, ты будешь первая! — улыбаюсь я, прослеживая взгляд Нины. Оценивает большую кровать, песчаного цвета стены, тяжелые шторы, громоздкие светильники и темную мебель. Снимает обувь и проходит к медвежьей шкуре. Вид маленьких женских пальчиков, утопающих в мехе, вызывает болезненный спазм в паху. Эта женщина доведет меня до ручки!

Нет, ну вот можно ли на этом сроке беременности сексом заниматься? Аккуратно достаю телефон… Вдруг не заметит, что я гуглю, пока она интерьер рассматривает.

— Бирюков, ты вообще в курсе, что мужчины ухаживают за женщинами? Цветы дарят, на свидания зовут? Медленно подбираются к своей цели? Раньше вон вообще серенады пели, сонаты сочиняли, стихи! Ради любимой женщины дуэли устраивали.

— Да-да… — отвечаю невпопад, найдя в интернете нужную статью.

Та-дам! Можно! Если нет противопоказаний. Как теперь выяснить аккуратно насчет них, когда желанная женщина бесится и от похоти пар из ушей валит?

— Мирон, ты меня слушаешь? — обиженно спрашивает она, провожая подозрительным взглядом телефон, который кладу в карман. Идиот! И это диагноз. Ее же муж бросил. Она теперь осторожничает. — Только не говори, что важное деловое письмо получил.

— Нет, никаких дел, когда я рядом с тобой, Нин. Ты мое единственное важное дело на ближайшее время.