Случайная симфония

А потом стало понятно, что детство заканчивается и нас ждут экзамены, как минимум выпускные. Но перед этим меня ждало еще одно важное известие.

Глава 27. Коррупция в квартирном футболе

Как вы уже знаете, я очень увлекался футболом и всегда ходил с парнями из класса на игры. Но в те молодые и крепкие годы мне этого казалось недостаточно. Мы с товарищем придумали оригинальное решение. Мы стали устраивать мини-чемпионаты в квартире. Делалось все очень просто. Нужен был маленький мяч – такие продавались в детских магазинчиках, да и спортивных лавках с киосками тоже. Также требовались ворота – я обычно брал ближайшую табуретку, а товарищ, например, сооружал их из съемных спинок дивана. Вначале бы играли без «вратаря», но когда стали попадать в пустые ворота 5 из 5 и довели результативность встреч до хоккейных, то задумались. В итоге мы стали ставить в ворота все, что ни попадя – в первую очередь детские рюкзаки и сумки. Иногда вратаря удавалось «пробить» (рюкзак падал внутрь ворот или просто отклонялся за линию с мячом), иногда он блокировал удар (мячик застревал в шлейках или еще чем-нибудь). Реалистичность этих «баталий» поражала.

Мы не поленились и сами, без Интернета, составили свой календарь чемпионата Италии и внесли основных игроков в каждую команду. В то время в таких газетах как «Прессбол» и «Все о футболе» также иногда публиковали полные календари европейских чемпионатов. В первый сезон я выбрал Серию А и чемпионат мира. Все аккуратненько расчертил в тетрадке и начал играть. Это было весело. По общему правилу каждой команде давалось по 5 ударов. Но если играл лидер с аутсайдером, у последнего можно было отнять один удар, а если играли крепкие середняки – накинуть по одному удару каждой. Были и штрафные, и симуляции, и красные карточки, и пенальти. Иногда меня «сбивали» кресла, иногда я цеплялся за вратаря, иногда попадал в стекло или лампу – нарушить правила квартирного футбола можно было элементарно. Чемпионат становился все увлекательнее.

Я играл не совсем честно – слегка тянул «Ювентус» к чемпионству. Накидывал ему дополнительные удары, упорно не назначал пенальти в сторону ворот Ван дер Сара. Он, конечно, тоже терял очки, но не так часто, как должен был. Зато все остальные сражались честно.

Когда приходили друзья или я ходил в гости, можно было сыграть еще интереснее – с живым вратарем и воротами. Тогда эмоции били через край, как на настоящем стадионе. Словом, к концу лета я полностью завершил чемпионат Италии, сделав «Ювентус» чемпионом, лидером по количеству побед, забитых мячей и бомбардиров. Я обмотал вокруг шеи фанатский шарф, взял старую вазу для цветов, включил на кассетнике песню We are the champions и устроил церемонию награждения. Помпа, с которой я ее провел, до сих н уступает по размаху аналогичным празднованиям в чемпионате Лихтенштейна.

Каково же было мое удивление, когда через шесть сезонов разразился крупнейший скандал в итальянском футболе, получивший название «дело Кальчополли». Тяжесть основных обвинений легла на «Ювентус» – клуб обвинили в договорных матчах, отобрали два чемпионских титула, понизили в серию B, да еще и сняли 9 очков. Как оказалось, коррупция в футболе вполне реальна и выходила далеко за пределы моей квартиры.

Глава 28. Тяжелые экзамены и легкое лето

9-ый класс был для меня довольно сложным. Примерно в то время я, неоперившийся 16-летний юнец, окончательно понял, что дорога в технари мне закрыта. Любовь к химии погубила в 8-ом классе молоденькая учительница, которую никто не слушал, а потому о формулах и прочих «молях» я имел смутное представление. За это пришлось расплачиваться в девятом классе, когда молоденькая учительница пошла на второй круг недопередачи своих знаний. Мы опять ничего не слушали, балдели и катали химию у явных отличников (я всегда был тайным).

Учителя по физике менялись с такой частотой, что мы не успевали запоминать их имен, не говоря о предмете. Физика тоже очень интересная наука, но то, как нам ее излагали – это было тихое издевательство. Ньютоны, динамометры и «правила правой руки» слились для меня в один печальный реквием и нескончаемый поток учителей. Кризис белорусского образования наметился еще в начале 2000-ых.

Математика, стройная и четкая система познания мира, внезапно рассыпалась на геометрию и алгебру. Если последнюю я еще худо-бедно понимал, испытывая трудности только тогда, когда задачи начинали явно уходить от формул и усложнялись, то геометрические линии становились для меня темным лесом все быстрее. В девятом классе пришла строгая учительница, которая не взирала на регалии и требовала знание предмета. Я ей таких знаний предоставить не мог.

На трудах мы либо слушали теоретическую часть, либо выпиливали какие-то заготовки непонятного назначения. При этом в девятом классе к нам вернулся старый трудовик, чьими работами из дерева была украшена вся школа. Я его уважал, но мои руки не испытывали пиетета перед ручной работой.