Случайная судьба

По дороге домой его телефон звонил не умолкая. Прентисс Хэйден, его редактор, брат Алекс, несколько близких друзей — все оставили ему сообщения. Добравшись до сообщения из журнала, где было опубликовано стихотворение, которое, как он считал, написала Синди, Гриффин почувствовал, как у него глухо заколотилось сердце. Это был единственный звонок, на который он ответил. Главный редактор, казалось, была рада помочь, тем более, что имя Гриффина было ей знакомо, но, увы, она не знала настоящего имени автора. Тот оставил номер почтового ящика и номер телефона, по которому с ним можно связаться. И то, и другое редакторше страшно не хотелось ему давать, однако Гриффин, когда хотел, бывал на редкость убедителен. Не прошло и минуты, как он получил номер телефона.

Позвонив в офис Эйдена Грина, он оставил ему сообщение на автоответчике. Матушка-природа не намерена была ждать, но не только она — как сказала Кэсси, окружной прокурор Калифорнии тоже не отличался долготерпением.

— Эйден, это Гриффин Хьюз. Надеюсь, у вас было достаточно времени, чтобы обдумать наш недавний разговор. Власти Калифорнии дали нам всего один месяц, и половина срока уже истекла. А потом они пришлют ордер на экстрадицию. Если у вас появилось желание помочь, то мой номер телефона у вас есть. Звоните в любое время.

Через минуту он парковался возле дома Поппи.

* * *

Поппи, устроившись на своем рабочем месте, смотрела в окно, любуясь озером, и думала о том, что у нее в запасе всего час, чтобы наслаждаться тишиной. Скоро нужно будет ехать в школу за девочками. Они оставались у нее с вечера субботы, когда Поппи с Камиллой решили, что так будет проще, чем возить их туда — обратно. К тому же у Мики и так дел по горло. А как только появится сок и в сахароварне закипит работа, можно будет с легким сердцем отвезти их домой. Тогда они обе смогут помогать отцу по мере сил. А Мика будет только рад этому.

Она будет скучать по ним. Поппи нравились шум и гам, которым они наполняли ее дом, нравилось хлопотать вокруг них, да и справлялась она неплохо. Да нет, черт возьми, она справлялась просто отлично!

В это время перед ее домом притормозил грузовик, через минуту входная дверь открылась и в комнату ворвался Гриффин. Глаза у него сверкали, щеки разрумянились от свежего воздуха.

— Мы уже почти закончили, — сообщил он. — Еще один день, и все.

— Здорово, — улыбнулась Поппи.

— А у тебя что новенького?

— Почти ничего.

— Когда тебе ехать за девочками?

— Через час.

Гриффин выразительно вскинул брови.

— Что? — не поняла она.

— Да я вот тут подумал… — взгляд его остановился на двери спальни, — может быть…

— Может быть — что?

Гриффин тяжело вздохнул:

— Может быть, мы займемся любовью?

Сердце у нее обвалилось в пятки.

— Если ты помнишь, мы занимались этим чуть ли не четыре часа подряд. Но это было в пятницу. А потом ты не показывался сюда целых четыре дня. Как-то не слишком вяжется с тем, что было между нами.

— А что было между нами?

— Ну… классный секс.

— Классный секс? И все? Я бы лично назвал бы это любовью. Кстати, я уже признался, что люблю тебя. Но ты не услышала или не захотела это услышать. Может, объяснишь, почему?

— Я еще не готова. Слишком быстро все произошло. Мы едва знакомы, а ты уже говоришь, что любишь меня.

— Нам что — восемнадцать лет? — очень мягко спросил он.

— Ты же сам понимаешь, что я имела в виду.

— Нет, — с обиженным видом отозвался он. — Мне только-только стукнуло тридцать один. Много лет подряд я искал свою женщину. Мне казалось, я знаю, чего я хочу. Думаю, что и ты это знаешь, но почему-то боишься взять то, что тебе предлагает судьба.

— И почему же я боюсь? — осторожно поинтересовалась Поппи. Самой ей страшно не хотелось говорить этого вслух. К тому же было интересно, понимает ли это Гриффин.

— Потому что ты инвалид. Потому что ты вбила себе в голову, что для меня это имеет значение, и теперь боишься, что это заставит меня отказаться от тебя.

— А ты бы не боялся?

— Нет. И мы говорим не обо мне, а о тебе. Ты боишься, что я устану быть с женщиной, не способной делать многое из того, что могу я, верно? Но это все чушь и бред. Могу перечислить.

— Давай.

— Мы с тобой танцевали?

— Да.

— В душе вместе были?

— Да.

— А на днях отправимся кататься на снегокате.

С этим было трудно спорить, однако Поппи не собиралась так быстро сдаваться.

— Есть еще куча вещей, о которых ты пока просто не думаешь.

— Да ну? — притворно удивился Гриффин. Стащив с себя куртку, он швырнул ее на диван и уселся верхом на стул. — Может, расскажешь?

— Я уже рассказывала.

— Тогда расскажи еще раз.

Ей не хотелось этого делать. О некоторых вещах слишком больно говорить вслух. Но Гриффин, похоже, не намерен был отступать, и Поппи решила вывернуться.

— Я пролежала в клинике целых восемь недель. Поначалу была в коме, а потом очнулась и узнала, что произошло.

Гриффин сдвинул брови. «Узнала, что никогда не сможешь ходить?» — прочла она его мысли.