Случайная судьба

— Если похож, считай, нам повезло. Знаешь, при мысли о куче адвокатов, которые всегда под рукой у тех, кто богат, мне порой делается не по себе. Мой отец без них просто не представляет себе жизни. У него их целая свора — псы, готовые броситься на любого по первому его свистку. — Покосившись в сторону Поппи, Гриффин ласково погладил ее по руке. — Я рад, что ты решила поехать. Если кто-то и способен помочь в этом деле, так только ты, милая.

Нет, он точно совершенство! И Поппи подумала, что, кажется, действительно любит его. Она уже даже почти готова признаться в этом. Конечно, ее порой еще грызли сомнения, но не тогда, когда речь шла о ее собственных чувствах. Она сомневалась в нем. Поппи украдкой вздохнула. Как-то с трудом верилось, что его вовсе не отпугивает ее убожество.

Но, похоже, это действительно так. Когда они добрались до аэропорта. Гриффин усадил ее в кресло, подхватил ее саквояж и покатил кресло вперед. Добравшись до стойки, где проверяли билеты, он снял руки со спинки ее кресла и наклонился к ней.

— Деньги у тебя есть?

— Да.

— Кредитная карточка? Удостоверение личности? Сотовый телефон не забыла?

— Все в порядке.

— Смена белья? Лекарства? Все взяла?

— Да, но только потому, что ты сам сунул мне все это в саквояж. Послушай, не суетись. В конце концов, я вернусь уже сегодня вечером.

— Это я просто так, на всякий случай.

— Я вернусь вечером, — твердо повторила Поппи. От решимости в собственном голосе ей вдруг самой стало легче. — Я буду в Майами в 11:42. Встреча в адвокатской конторе назначена на половину второго. Если не успею на вечерний рейс в 4:19, будет еще один, в 6:30. Стало быть, самое позднее я буду здесь уже в 11:54. Может, мне от аэропорта взять такси до Лейк-Генри?

— Нет, — отрезал он таким тоном, что Поппи моментально прикусила язык, сообразив, что спорить бесполезно. Потом отодвинулся и окинул ее взглядом. — Ты такая хорошенькая.

На Поппи сегодня был самый соблазнительный из всех ее туалетов — пара слаксов из шерсти, заправленных в кожаные сапоги, элегантный черный пиджак и под ним шелковая блузка.

— Не слишком все это консервативно? — всполошилась она.

— Я предлагал тебе кожаные брюки, но ты настояла на этих, и была права — они элегантнее и гораздо больше подходят к случаю. — Их глаза встретились. — Сделай мне одолжение. Пообещай, что если не сможешь самостоятельно вкатить кресло в самолет или выкатить его, то попросишь кого-нибудь помочь тебе. Ты решилась на эту поездку, и я еще больше люблю тебя за это, но тебе вовсе не обязательно делать все самой. Ты нервничаешь? Боишься летать?

— Я действительно нервничаю, но из-за всего сразу. — Он нагнулся к ней, и Поппи обвила руками его шею. — Но зато я хоть что-то делаю. Понимаешь, Гриффин, я уже больше не посторонняя. — Она была уверена, что он поймет — она прочла это в его глазах. — А теперь, пожалуйста, иди, — попросила она. — Мне пора зарегистрироваться. А тебя ждут дела.

— Но я вполне могу дождаться твоего вылета.

— Нет, не можешь. У тебя времени в обрез. Прошу тебя, Гриффин. Со мной все в порядке, честное слово.

Он торопливо поцеловал ее в щеку.

— Я знаю, куколка. В этом-то вся проблема. Думаешь, из-за чего я так переживаю? А вдруг ты поймешь, что прекрасно управляешься сама, и забудешь, что я тут жду тебя! — Улыбнувшись, он сунул ей в руки саквояж. Потом отвернулся и быстро зашагал прочь, но спустя какое-то время все-таки не выдержал и обернулся. Он отыскал ее глазами, и взгляд ее уже не отрывался от нее до самого конца.

* * *

Страхи, терзавшие Поппи, быстро развеялись. Она спокойно миновала стойку службы безопасности, причем, как ни странно, не услышала угрожающего писка датчиков. Ее не остановили перед толпой остальных пассажиров, и никто не потребовал, чтобы она слезла со своего кресла и позволила им осмотреть его — не прячет ли она под сиденьем взрывное устройство. С того времени как она в последний раз улетала из Манчестера, прошло более двенадцати лет. Тогда, чтобы сесть в самолет, нужно было пересечь летное поле и по трапу взобраться наверх. Теперь же для этого требовалось всего лишь проехать по специальному рукаву, который сильно смахивал на кишку, а это не составило ни малейшего труда. Не требовалось никакого лифта, которого она до смерти боялась, она ни за что не зацепилась и не упала в проходе между креслами, когда усаживалась на свое место, и не заревела, когда стюард отвез ее кресло в хвостовую часть самолета — а ведь это означало, что теперь она ни при каких обстоятельствах не сможет до него добраться. Кресло всегда было тем якорем, благодаря которому Поппи чувствовала себя уверенно. Без него она просто не могла существовать. По спине ее пробежала дрожь — ей не хотелось думать о том, что будет, если что-то случится и пассажирам будет велено покинуть самолет.