Он сто раз бы предпочел какую-нибудь опасную операцию, связанную со спецслужбами, чем одни роды.
Как он это пережил, Данилевский сам не знал. Но не бросать же было Марту, у нее как раз вариантов не было.
У замка его уже ждали. Целая толпа собралась — волнуются, переживают. Давид почувствовал прилив благодарности к своим людям. Они разделяли его боль, когда он был прикован к инвалидному креслу. И теперь они разделяют его радость.
Радость, что он не один. Что они полюбили его Марту, хотя, как можно не любить Марту?
— Давид Давидович, кто? — спросил, затаив дыхание Зураб.
Данилевский обвел всех торжествующим взглядом и загадочно улыбнулся.
— Не спеши, Зураб. Скоро узнаете.
— Можно выносить столы?
— Выносите, — кивнул Давид и поднялся на крыльцо.
Он больше не пользовался лифтом, поднимался и спускался только по лестнице. Наездился...
Вошел в хранилище и открыл сейф.
Стопка конвертов и ленты, голубые и розовые. В конвертах разложены деньги — подарок от хозяина замка работникам в честь рождения ребенка. По цвету ленты, которой будет обвязан конверт, они узнают, кто родился у Данилевских.
На глаза попался пульт управления, который лежал под конвертами. Давид взял пульт в руки, и кресло в углу мигнуло красной кнопкой.
Сколько всего было связано с ним — ненависти, горечи, отчаяния. И надежды. Он оставил его у себя в кабинете как напоминание, как много однажды потерял. Пусть не по своей вине, но ничего не происходит просто так.
Возможно, ему следовало пройти через все это, чтобы однажды оказаться высоко в горах в стоящем на отшибе доме и встретить там свою единственную любовь. Свое сердце и свою жизнь.
Свою Марту.
Давид забросил пульт подальше в сейф и достал упаковку с голубыми лентами.