Случайная связь

– Ты вроде торопилась? Надеюсь, собирать чемодан и покупать билет в свой Мухосранск? Туда тебе и дорога. 

– Ты идёшь на принцип, рушишь не только мою жизнь, но и Марины. Она при чём? 

– Я рушу? Это ты всё разрушила. И свою жизнь, и своей подруги, – в ярости бросает Влад, ставит бутылку рядом с моими туфлями и направляется к своей машине. 

Меня трясёт. Не могу поверить, что он это сделал – продал свою долю нашим конкурентам. В голове не укладывается подобное. Это окончательный крах. А если я ничего у него не отсужу, то действительно останется только одно: вернуться в родной город. 

Сажусь в машину и долго смотрю, как капли дождя стекают по лобовому стеклу. Когда немного отпускает и руки перестают дрожать, набираю Молчанова. Сообщаю ему, что виделась с Владом, передаю его слова о состоявшейся сделке с «Семейным комфортом». Рассказываю о том, что в положении и ни при каких обстоятельствах не хочу, чтобы Влад имел отношение ко мне и этому ребёнку. Меня накрывает эмоциями. Я плачу. Дождь усиливается и частично заглушает мои всхлипы. Сергей просит оставаться на месте, говорит, что сейчас подъедет и отвезёт меня домой, заодно мы поговорим. 

Вытираю слёзы и жду, когда станет легче, но боль никуда не уходит. Сжимаю руками обивку руля и сильно жмурюсь, мечтая, чтобы происходящее оказалось кошмарным сном. Как я скажу Марине о том, что натворил Влад? Это разобьёт ей сердце и, вероятно, поставит крест на нашей дружбе. Но видит бог, я подобного не хотела. 

27 глава

Павел

– К нему нельзя, у Павла Владимировича важное совещание, – слышу голос секретарши и отвлекаюсь от бумаг. 

– Мне можно, – нагло усмехается Динар, проходя в кабинет. 

– Всё нормально, Таня. Возвращайся на рабочее место.

Секретарша непонимающе хлопает глазами. Приходится грозно сдвинуть брови, чтобы до неё побыстрее дошло, что пора выйти из кабинета и не раздражать босса своей вялой мыслительной активностью. Но должен признать, что девушка старается. Неделя прошла, и ни одного заявления об увольнении Таня ещё не положила мне на стол. Стрессоустойчивая. Это плюс. Посмотрим, сколько протянет.

– Новенькая? – хмыкает Асадов, когда секретарша покидает кабинет. 

Садится в кресло, расстёгивает две верхние пуговицы на рубашке, закатывает рукава.

– Катя уволилась на прошлой неделе. Марина перед ней не протянула и двух дней, – перечисляю я. – Самая стойкая продержалась три месяца, но знаешь, на чем прокололась? 

Динар вопросительно приподнимает брови. 

– Сказала, что приболела, взяла отгул за свой счёт, а вернулась с огромными шарами вместо груди, которые даже в компрессионное бельё не знаю, как запихивала. Папки поднимать не могла, стонала и корчилась от боли. Я в итоге сжалился, отпустил домой. Насовсем. Выходное пособие выплатил и сказал, чтобы мозг в следующий раз себе нарастила. Чем думают – непонятно. Я же их не как красивое дополнение к офису беру, на меня работать нужно, а не глазами хлопать и достоинства свои выпячивать. 

Асадов откидывается на спинку кресла и смеётся. 

– После этого случая в трудовом договоре, наверное, ещё один пунктик появился? 

– Появился, конечно, – киваю я. – Я им такие деньги плачу, чтобы они мозги напрягали. Бездельничать я и сам могу.

– Кто-то не в настроении? 

Пропускаю мимо ушей убийственную иронию друга. Настроение в порядке, но работы куча, людей не хватает. Я разрываюсь между двумя городами, устал как собака. Хочу всё бросить и куда-нибудь улететь на неделю или две. От всей суеты и головной боли подальше. 

– Почему не предупредил, что прилетаешь? Надолго?

– Нашлись покупатели на дом, прилетел на сделку. Абы кому продавать не хотел, а тут вроде приличная пара. В возрасте. Завтра в Питере нужно быть. 

– Ты один или с семьёй? Как там деловая колбаса поживает? – улыбаюсь, вспоминая красивое лицо Тимура.

– Деловая колбаса? – злится Асадов. 

Всегда бесится, когда я так называю его сына. 

– Каждый день твою фотографию ему показываю и говорю, что этому дяде нельзя улыбаться, – язвит он.

Я беру со стола ручку и швыряю в Динара, но он уворачивается.

– Один я прилетел. Наташа и сын в Мюнхене остались. Врач сказал, что жене нужно поберечься, запретил перелёты. 

Удивлённо приподнимаю брови.

– Это то, о чём я подумал?

– Не знаю, о чём ты подумал, а у меня жена дома беременная осталась. У неё сильный токсикоз, без конца тошнит, она по стеночке ходит и два раза в обморок упала при мне. Поэтому максимум неделю можешь поездить на мне, а потом я обратно улечу и вернусь нескоро. 

– Время, смотрю, даром не теряете. 

– Не теряем. И ты тоже? – кивает Асадов на завалы папок на столе. –  Может, чем помогу, пока тут несколько дней буду? Всё же одна голова хорошо, а две лучше. Кого опять спасаешь?

Динар берёт одну из папок со стола, листает бумаги. 

– Федотова? – изумлённо хмыкает. – Прижали наконец? Давно пора.