Случайная тайна от олигарха

— Я — Юсупова, — будто наслаждаясь произведённым эффектом, подчёркивает высокомерной интонацией Камилла. Темно-ореховые глаза не могут скрыть триумфа. В уме тут же всплывают слова отца: «Лучше честный проигрыш, чем недостойный и подлый триумф». Только вот мне совсем не легче! Кажется, что я только что сделала неверный шаг, показав свои эмоции. Будто ушла под тонкий слой льда на замершей реке. Судя по тому, как на мгновение Давид отводит глаза, (виновато?) ушла я глубоко и безвозвратно. Да как теперь вообще людям верить?! Что же это делается? Когда эта травля закончится?! Юсупова! Как такое может быть? Наверняка, на моем лице отражается разнообразный спектр чувств: от потрясения, до глубокой ярости.

— Я единственная была Юсупова на борту, — издевается ненавистная стерва, приподнимая почти архитектурную бровь. — Надеюсь это по поводу моего багажа?

Тяжело сглатывая, наблюдаю растеряно за тем, как служащая аэропорта, извиняется перед Камиллой.

— Госпожа Юсупова, даже не представляю, как такое могло произойти. Мне, право, так неудобно…

— Если там хоть что — то пропало, — цедит безжалостно Камилла. — Вы хоть знаете, с кем имеете дело?! Да я…

Стерва так глубоко озабочена тем, чтобы унизить и затоптать ни в чем не повинную девушку, что даже не замечает тот момент, когда Давид опускает руку мне на плечо.

— Мирьям, я хотел сказать тебе ещё в Сочи, но…

Не позволяю договорить Садулаеву. Резким движением сбрасываю его руку прочь. Негодяй! Сволочь! Предатель…

В груди жжёт так, будто кто-то хладнокровно запустил руку в мою грудную клетку и играючи сжал несколько раз сердце, словно мячик для пинг-понга. Ладонь чешется так сильно, что я боюсь, что не удержусь и ударю по этому красивому волевому лицу. Сотру эту маску лжи, пропитанную наигранным сочувствием и нежностью. А может лучше содрать ее ногтями?!

Просто уму непостижимо! Они вытравили меня из Анапы, из моего дома, лишили наследства, чтобы, просто заменить меня моей… Кстати, кто она? Кем приходится мне?

Глава 19

Так гадко мне давненько не было!

Противно тянуть такое ярмо даже во имя свободы, ведь деньги — это свобода? Так ведь? Мирьям из прежней жизни, наверняка громко бы фыркнула и сказала, что гордость важнее. Новая же Мирьям так не может, просто не имеет права. Я теперь не одна. Похоже мне придется пройти «от» и «до» путь моего отца.

Раньше я не понимала, что ему пришлось преодолеть. Достаток и деньги казались таким естественным, как воздух, которым я дышу.

Дорогие салоны, прогулки на яхтах, драгоценности, наряды. Я даже и на секунду не задумывалась о том, какой ценой далось ВСЕ это моему отцу. Сколько сил, крови и пота ушло на то, чтобы единственная дочка ни в чем себе не отказывала. Должно быть, это и есть карма — урок от самого мироздания. Теперь я знаю, что двигало отцом. Нет, это не желание утереть нос «родственничкам», как я раньше думала, а желание обеспечить всем необходимым своего ребенка.

Сейчас, сидя в автомобиле, мне не верится, что только что меня в очередной раз ткнули, словно «кутенка», носом в мое происхождение.

— Мирьям?

Отрываю взгляд от колен, где стоит переноска.

Давид, нахмурив густые брови, стоит наклонившись к приоткрытому окну такси. Ну, что еще? Великий Садулаев решил, что на сегодня для меня недостаточно унижений?

— Что, Давид Мансурович? — из моих уст фраза звучит скорее, как: скройся с глаз! Бывший поджимает губы и тянется рукой к карману брюк. Смотрю с подозрением на связку ключей, показавшуюся в окошке «Тайоты».

— Это ключи от квартиры, — голос спокойный, но в нем чувствуются железные ноты. — Консьержка встретит тебя и все покажет. Я уже отдал распоряжения.

Приподнимаю недоверчиво бровь.

Вот это дела! Каждому сотруднику по квартире? Может быть, еще и в центре города? Громко с издевкой хмыкаю и даже не притрагиваюсь к связке.

Ищите в другом месте дураков, Давид Мансурович!

Глава 20

Мирьям

— Мирьям, скажи, — тянет лениво бывший, словно пробуя на вкус мое имя. — Ты меня так сильно ненавидишь? — вкрадчивый голос заставляет поднять глаза на склонившегося к окну такси Садулаева.

Издевается что ли?!

Упрямо поджимаю губы.

Нет уж, не позволю залезть ко мне в душу! Кривлюсь точь-в-точь как раньше, когда была капризной единственной наследницей многомиллионного состояния Руслана Юсупова. Это было всегда моим излюбленным оружием. Оно ни разу меня не подвело. Никто не любит вздорных девиц с раздутым самомнением. Никто не может простить тех, чье эго больше, чем вся планета Земля.

— Я тебя не ненавижу, Давид, — решаю хитроумно сплести правду с ложью, чтобы не выдать ни взглядом, ни случайным словом все, что горит ярче огня там, глубоко внутри. — Но, скажем так, — задумчиво растягиваю слова, стараясь не обращать внимания на хромированные ключи, которыми лениво играет Давид, ни на минуту не прекращая изучать выражение моего лица. — Если бы ты горел, а у меня была б вода, я бы ее выпила, не задумываясь.