Случайная знакомая

И хотя драмсекция и репертуарно-редакторский отдел Комитета высказались за пьесу, артист Эл продолжал стоять на своем:

— Сегодня они «за», а завтра «против», а отвечать за все нам. Нет, лучше без сатирических комедий.

Вместо того, чтобы дать бой таким рассуждениям, худрук Театра имени Ермоловой последовал плохому примеру худрука Театра сатиры:

— Зачем мне ссориться с Эл из-за какой-то комедии? Не было у нас до сих пор в репертуаре острых пьес, пусть не будет и впредь.

Завлит попробовал уговорить худрука, это не помогло, и завлиту пришлось, краснея, сказать автору:

— Мы бы поставили вашу пьесу, да вот беда: Эл против, а руководство не хочет ссориться с Эл.

Когда молодой драматург услышал отказ и в Театре имени Ермоловой, у него чуть было не опустились руки.

«А не зря ли я, — подумалось Зорину, — вообще взялся за комедию? Не лучше ли было написать беззубую семейную драму, которая быстро примирила бы вкусы Эл со вкусами руководства театра?»

Но это были минутные сомнения. Леонида Зорина поддержали в Союзе писателей, в Комитете по делам искусств, Работник редакторско-репертуарного отдела М. Н. Строева оказала автору комедии не только литературную помощь, но и познакомила его с режиссерами Московского театра драмы. В этом театре режиссеры оказались принципиальнее. Они не только приняли пьесу, но и поставили ее.

Пьеса Леонида Зорина называется «Откровенный разговор». И хотя злоключения этой пьесы благополучно окончились, нам хотелось бы продолжить разговор, начатый драматургом. Но уже не о гладком, «обтекаемом» Круглякове из Института генетики и селекции.

Режиссеры некоторых московских театров горько жаловались как-то в Доме литераторов на то, что у них в репертуаре нет острых сатирических пьес.

— Приходите к нам в театр, как в родной дом, — гостеприимно приглашали они драматургов. — Пишите для нас веселые комедии.

Режиссеры должны не только говорить о своей любви к сатире, они должны бороться за нее, а если нужно, то и ссориться с перестраховщиками. А пока режиссер думает, «как бы чего не вышло», сатирических спектаклей в его театре не будет.

1952 г.

Пятно на диссертации

Утром в ресторане «Волна» при уборке банкетного зала буфетчик Сорокин обнаружил под кучей грязных тарелок отпечатанный на машинке пухлый том докторской диссертации. Несмотря на ранний час, буфетчик хотел немедля позвонить автору диссертации, чтобы успокоить его: «Не волнуйтесь. Пропажа обнаружена».

Позвонить, но кому? Темное, густое пятно расплылось по первой странице диссертации, похоронив под собой фамилию автора и название его труда. Буфетчик подозвал к себе бригадира официантов Савельича.

— А ну, старик, помоги разобраться.

Старик посмотрел первую страницу на свет. Затем таинственно поднес ее к своему носу, зачем-то понюхал и сказал:

— Грузинское сухое, типа «Кабернэ».

— Это сверху, а под ним что? — спросил буфетчик.

— Под ним салат из крабов и соус-кабуль.

— Ну и сер же ты, Савельич, Я фамилии автора никак не прочту, а ты про соус-кабуль толкуешь.

— А что об авторе беспокоиться, — спокойно ответил Савельич. — Автор проспится и сам прибежит за пропажей.

Но автор не прибежал. В «Волне» ждали его день, два, неделю.

— Странно, — сказал Савельич. — К нам люди за каждой малостью приходят. За забытым зонтом, старой шляпой, калошами. Видно, эта диссертация ничего не стоит, если про нее до сих пор никто не вспомнил.

— Как не стоит, — вскипел буфетчик. — Да из-за этой диссертации одного вина было выпито рублей на триста! А ты прибавь сюда стоимость закусок, горячих блюд, разбитых фужеров…

И буфетчик Сорокин решил во что бы то ни стало найти автора и вернуть ему его труд. Найти, но как?

— Господи, это же проще простого, — сказал директор ресторана.

В этом ресторане докторанты и аспиранты чуть ли не каждую субботу устраивали банкеты, поэтому директор «Волны» прекрасно знал технику производства как кандидатов, так и докторов наук, и директор посоветовал буфетчику позвонить в ВАК (Высшую аттестационную комиссию).

— Там утверждают каждую диссертацию, там тебе скажут все, что нужно, и про автора.

Сорокин тут же поднял телефонную трубку и рассказал работникам ВАКа все, что знал про забытую диссертацию.

— А она о чем, эта диссертация? — спросили его.

— Да тут обо всем понемногу.

— Ясно, — сказали буфетчику работники ВАКа. — Идите в Институт экономики. Эта диссертация оттуда.

И вот мы вместе с буфетчиком Сорокиным идем на Волхонку, № 14.

«То-то будет радости экономистам, — думаю я, — когда у них в руках окажется потерянная диссертация».

Но экономисты вовсе и не думали радоваться. Сорокин стучится в одну дверь, в другую — и все зря. Наконец чья-то сердобольная душа сжалилась над буфетчиком и сказала:

— Не бейте зря ног, дорогой. Ваша находка никому не нужна. По пятну на обложке я вижу, что автор диссертации уже «остепенился» и не возлагает больше никаких надежд на свою работу.

— Но ведь эту работу можно издать?

— Увы, работы нашего института не издаются.