Случайное расследование

Хотя сам трусил отчаянно. Мы шагали плечом к плечу на остановку, и казалось, что все прохожие кругом знают, зачем мы встали в столь ранний час в этот выходной день. Даже встречные собаки и кошки с подозрением косились в нашу сторону.

К Вишняковской остановке мы подъезжали уже на грани нервной истерики. Наташка вообще начала нести полную ахинею. Сережка клацал зубами, а я чувствовал в коленях такую слабость, что еле держался на ногах и чуть не падал при каждом рывке автобуса.

Когда мы приехали, то Сережка твердо сказал.

— Ждем здесь. Если через два часа он не придет, то переносим на потом.

— Отлично! — с облегчением согласились мы с Наташкой.

При этом я прочел на ее лице то же, что, наверное, было и на моем — «лишь бы он сегодня не пришел». На Сережкином лице трудно было что-то прочитать, но он, несомненно, думал о том же.

Через час ожидания, я обнаружил, что мои товарищи стали повеселее, да и сам начал успокаиваться. «С чего мы взяли, что он куда-нибудь поедет? — думал я. — Может, он уже уехал. Или вообще решил провести день, уставившись в телевизор».

Сережка же с Наташкой, объединенные участием в грядущем преступлении, видя, что «объекта» нет, чуть ли не в салочки принялись играть на остановке.

Вишняков объявился, когда мы его уже не ждали, ждали автобус, чтобы уехать домой.

— Спокойно, — Сережка схватил меня за руку, так как я вскочил как ужаленный, увидев «объект». — Действуем, как договорились.

У Наташки при этом был вид, как у ученика, которому учительница по ошибке поставила пятерку за контрольную, а потом исправила ее на двойку.

— Ну чего замерли, — зло сказал Сережка, заметив нашу растерянность. — Айда за ним!

Мы перешли на остановку, где ожидал автобуса Вишняков. Он был все в той же ветровке и с неизменным целлофановым пакетом в руках. Людей на остановке было довольно-таки много, что как нельзя лучше подходило для наших целей.

Прибыл автобус, и пассажиры бросились штурмовать двери, чтобы занять места. Я заскочил в переднюю, а Сережка с Наташкой в заднюю, вслед за Вишняковым.

В автобусе я упорно старался не смотреть в сторону задней площадки, чтобы не выдать случайным взглядом ребят, но моя голова сама по себе поворачивалась туда, как будто жила отдельной жизнью.

Зрелище, которое развернулось там, было в тысячу раз интереснее разных там фильмов и книжек.

Вот Наташка трясущимися руками достает из сумки картонную коробку из под конфет, открывает ее и, «нечаянно», вываливает все содержимое под ноги пассажирам. А коробочка-то полна разными фантиками, стикерсами, безделушками и прочими девчоночьими радостями.

— Мамочки! — горестно вопит она на весь автобусный салон, и крокодильи слезы текут у нее по лицу. — Что же мне теперь делать?!!

Я сам чуть не прослезился, вспомнив, с каким трудом мы добывали все это добро. Мне даже пришлось поменять отличный плакат с Арнольдом Шварценеггером на проклятые стикерсы.

Пассажиры наперебой начинают утешать Наташку, которая бьется уже в настоящей истерике, издавая один противный звук, от которого закладывает уши и начинает болеть голова.

— УУУУУУУУУ!

Кто-то уже ползает и собирает злосчастные бумажки вместе с Аникушиной. Другие суют ей конфеты и яблоки, что бы она хоть на миг замолчала. Но Наташка и не собирается успокаиваться!

Вишняков тоже не остается в стороне, пытается погладить по голове несчастную девочку, наклоняется за стикерсом.

Сережка на миг прижимается к нему и так же быстро отшатывается. Лицо у него расплывается в такой счастливой улыбке, что я понимаю, что все удалось.

Тут мы подъезжаем к остановке, и Сережка выпрыгивает из автобуса. Мы же едем дальше.

Сердобольные пассажиры наконец умудряются собрать почти всю Наташкину дребедень обратно в коробку. Какие все-таки у нас отзывчивые и добрые люди в городе!

На следующей остановке сходим и мы, а автобус едет дальше, увозя всех этих прекрасных людей и обворованного Вишнякова.

Наташка вытирает слезы и говорит.

— Ну, как я?

Я вместо ответа показываю ей большой палец поднятый вверх.

— Я сначала притворялась, понарошку плакала, а потом мне так жалко все стало, — рассказывает она.

— Ясно — понятно, — говорю я. — Я сам чуть поднимать не кинулся всю эту ерунду.

Смеясь и шутя, мы возвращаемся домой, зная, что Сережка с нетерпением дожидается нас.

Встретиться мы договорились на крыше, даже Наташке решено было выдать нашу тайну, как мы туда попадаем. Как никак она уже была нашей полноправной сообщницей.

Я помог Наташке преодолеть прутья решетки и мы выбрались наверх. Сережка уже ждал нас.

Горд он был собой неимоверно! Как будто не кражу совершил, а, по меньшей мере, полет в космос. Сиял как начищенная монета.

— Ловко я? — произнес он и показал нам свою добычу, четыре ключа на брелоке.

— А вот еще, — он вытащил из кармана кошелек.

— Сережка, — накинулся я на него. — Ты что? Ну ключи для расследования нам нужны. А кошелек-то зачем воровать надо было?

Наташка тоже смотрела на него с осуждением и испугом, видно Сережка ей представился настоящим бандитом.