Случайностей на свете не бывает

Я же, восстановив силы пошла помогать в оранжерею, попутно знакомясь и с работниками, и с цветами. И самым приятным моментом было участвовать в разговоре одной цветочницы и мощного деревца с красивой окраской и необыкновенной формой листьев – круглой, что монетки империалов, который служил посадочным материалом для маленьких кустиков, что готовили к продаже. Дескать он ее помнит такой милой, улыбчивой девушкой, с прелестным голосом, с множеством песен, что она напевала на работе. Но что случилось сейчас? И море наставлений, после выслушанных жалоб на жизнь. И не, надо думать, что не покидающее оранжерею цветок жизни не знает. У него, как оказалось довольно четкая позиция по отношению к жизни и своя философия. А к цветочнице он по всей видимости был привязан – хороший уход он и цветку по душе, знаете ли.

Приятным моментом оказалось то, что работа в теплице была у меня прописана в договоре до шестнадцати часов, это на целых три часа меньше, работы за прилавком. Да и сам договор был составлен очень грамотно, оговаривались самые разнообразные пункты, и любопытная деталь, мои интересы тоже учитывались и оговаривались. К тому же мне было очень приятно, что мне выдали два золотых за сегодняшний день, хотя я проработала и неполную смену. С новой недели жалованье будет выдаваться лишь в конце рабочей недели, надо будет узнать невзначай, как называются и дни недели, и месяца, а то можно будет сразу поставить под вопрос легенду, придуманную для меня бабушкой Мартой. Я же, по ее словам, из провинции, а не из иного мира.

Под вечер, закончив работу я все-таки подошла к кофейне, что стояла напротив цветочной лавки. Удержаться и пройти мимо было просто невозможно – запах стоял на столько умопомрачительный, что хотелось купаться в нем, казалось, посиди я здесь немного, и от меня будет пахнуть также приятно. Кофе, шоколад, сдоба. Ммм. В кармане было на целых два золотых больше и со спокойной совестью я зашла в открытые двери. Народу было не мало. Это мягко сказать. Шумно, весело, меня тут же, не дав растеряться, подхватила за руку молодая девушка в белоснежном переднике с милой вышивкой, с волосами, убранными в замысловатую корону из тяжелого кос цвета спелой пшеницы. И, улыбаясь указала на столик у окна, объяснив, что пара сидевшая там, уже расплачивается и скоро уйдет. Я сердечно ее поблагодарила и усевшись за столик с накрахмаленной белоснежной скатертью, взяла в руки меню.

Что ж, меню соответствовало самой известной кофейне в Геспервайде. Я пробегала странички сверху до низу, уже даже не удивляясь, что понимаю написанное, и определилась, что смогу себе позволить лишь кусочек Рахера, чашечку горячего шоколада и порцию шоколадного мороженого с орешками, которое я хотела еще с утра. И это был почти один золотой. Весомо для меня. Так что на будущее заглядывать в кофейню я вряд ли стану, а сейчас позволю себе маленькую радость, все – таки у меня сегодня первый рабочий день. Кассиль еще в помелоте нахваливал местный торт, чей рецепт под заклятием, будем считать, что так я отпраздную устройство на работу и обретение временного жилья в столь отчаянной ситуации. Ведь, если задуматься, все могло быть на много печальней. Без дома, без пропитания, без поддержки и защиты – страшно. Я невольно передернула плечами, словно защищаясь от этого ощущения безысходности, которого чудом смогла избежать. А сейчас у меня даже перспектива бюджетного обучения есть, да не где –то а в столичной Академии Геспервайда. О таком я и не смела мечтать! Вот за это я чашечку шоколада и выпью!

Оглядевшись я начала присматриваться к царившему вокруг веселью. Где – то шумные компании, в дальнем конце зала толпа туристов, я не узнавала ни одного лица, скорее всего это не из нашего помелота, или с другого этажа, что однозначно к лучшему. Напротив, троица дворфов, вот у них с деньгами точно было все в порядке, столик был заставлен чашечками, чайниками, целым огромным Рахером, вазочками с орехами, еще какой – то вкусняшки, мороженное в большой ёмкости с колотым льдом. Неподалеку расположились дарги, но я старалась на них не смотреть, и специально села к ним спиной. Может моё отношение и предвзято, но мне становилось неуютно от их присутствия, хотелось отгородиться хотя бы так, не встречаться с ними взглядом, даже вскользь.

Высокие, во всю стену окна были задрапированы легкой, как дымка тканью, что абсолютно не мешало смотреть на Яннин. Между окон вился плющ, сильные ветки которого переплетались по верху окон и создавали неповторимый образ, казалось ты сидишь не на шумной улице, а на берегу моря, или в светлой роще.