Случайные дети для мажора

Что он вообще обо мне думает, идиот?! Он мне не верит? Ни грамма? Ни с первыми не поверил, ни со вторым. Почему я каждый раз должна ему доказывать, что дети от него?! Потому что сама, дура, виновата.

— Вик. Я не могу быть его отцом. А у нас скоро свадьба. Это полный пипец, Вик! Я даже не знаю, как на это реагировать.

— Просто уйди с моих глаз!

***

Рустам

Всю ночь не сплю. Ворочаюсь в одинокой постели. Привык к Вике, прикипел. Влюбился. И к сыновьям привык. Не готов их терять из-за глупости их матери!

А сама клялась, божилась, что ни с кем, ни до меня, ни после. Я ведь не против детей, нет! Где двое, там и трое. Невелика разница. Вот только я сам лично разговаривал с андрологом. Мои клетки неподвижны. Я не могу зачать. А Вика обманывает меня, и глазом не моргнет. И это убивает больше всего.

Да, я сглупил во время первой ее беременности. Поступил по-свински. Но это не повод сейчас тупо вешать на меня чужого нагулянного ребенка. А может и не нагулянного. Ведь Вике ничего не мешало спать с Веником, когда они жили под одной крышей. Но я не могу усыновить его ребенка! Это вообще ни в какие ворота не лезет.

А если об этом узнают мои родители, то нам хана. Ладно родители. А Герман, душеприказчик дедов? Они же наших детей под микроскопом будут рассматривать. Сразу запалят, что младший бэбик не от меня. Обвинят Вику в гулянии. Меня идиотом выставят. Наследство не вступит в свою силу, так как не будут соблюдены все условия.

Короче, Вика, со своей беременностью подложила нам огромную свинью. Нужно во чтобы-то ни стало убедить ее «решить» эту проблему.

Глава 36. Опять двадцать пять

Вика

Всю ночь не сплю. Бегаю к унитазу периодически. Рустам тоже колобродит по коридору. Не спит. Задела его вся эта ситуация. Но своим неверием он убивает во мне все то последнее хорошее, что я испытываю к нему.

Утром он отвозит детей, а затем мы вместе едем в клинику. Ту же самую. У меня дежа вю. Все это было уже однажды, и вот повторяется вновь, как в страшном кошмаре.

Нас просят подождать в коридоре, в кабинете уже находится первая пациентка, и выгнать ее, даже ради Громова, они не имеют права.

Сижу в широких темных очках. Потому что слезы так и стоят в глазах. Утром обнимала своих любимых деток, и представить не могла, как смогу сделать аборт точно такого же. Третьего. Он ведь такой же, как мои рожденные малыши. Только пока безмолвный и беззащитный… я не представляю, как можно избавиться от него…

Уговорить Рустама? Убедить его в том, что первый и единственный мужчина в моей жизни — только он? Нет. Не верит. Сидит каменным истуканом, сосредоточенно изучая трещины на стене. Ему-то что? Мужик. Напрочь лишенный материнского инстинкта. Он никак не пострадает в этой ситуации. Он никак не будет мучатся совестью по ночам всю оставшуюся жизнь.

— Кудряшкина? — выходит улыбающаяся врач, вслед за выходящей первой пациенткой.

— Да, это я. — встаю в волнении.

— Пойдемте. Молодой человек, вы с нами? — обращается она к Рустаму.

Мажор кивает, идет следом.

Ложусь на кушетку. Задираю свитер, приспускаю джинсы. Узистка капает холодным гелем мне на живот. Начинает размазывать датчиком. Внимательно смотрит на экран.

— Ого, какой у нас тут сюрприз! — улыбается загадочно женщина.

— Что там? — пугаюсь я еще больше.

— Вы не поверите! — щелкает компьютерной мышью, фиксируя что-то на мониторе узистка.

Рустам напряженно вглядывается в монитор, будто понимает черно-белые помехи ультразвука.

— Что там, доктор? — тороплю я узистку.

— У вас двойня!

— Что?! — переглядываемся мы с Рустамом одновременно.

— Беременность, три-четыре недели, одно плодное яйцо прикреплено по передней брюшной стенке, второе по задней. Оба зародыша прикреплены хорошо, развиваются параллельно, соответствуют сроку последней менструации. — как ни в чем не бывало продолжает лыбиться врач.

Я же готова сквозь землю провалиться от ужаса. Двойня. Снова. В двадцать два года у меня будет четверо детей.

Зашибись!

— Давайте проверим ваш шовчик, — узистка прикладывает датчик к тонкой полоске от первого кесарева сечения. — Отлично, рубец несколько миллиметров. В хорошем состоянии.

— Что это значит? — сипло выдавливаю из себя.

— Значит, что сможете спокойно выносить ваших малышей. Вообще, все отлично! Как для двойни, так вообще идеально!

Гляжу на Рустама. Он на меня.

— Вик. Мы не можем их оставить…

— Что вы сказали, молодой человек? — не расслышала узистка.

— Еще не поздно медикаментозный сделать…?

— Рустам! — обрываю его. — Аборта не будет. Я буду рожать.

— Вик…

— Никаких Вик! Это — твои дети! Не веришь, делай тест ДНК!!! Ты же у нас любитель этих дел? А на аборт, тем более двойняшек, я не пойду.

— Это мне девять месяцев ждать, чтобы ДНК делать?! — ужасается мажор. — А если окажется, что…

— Не надо девять месяцев ждать! — встревает в наш диалог узистка. — Дождитесь десятой недели и по крови матери сможете с точностью узнать, ваши дети, или нет.

***