Ибо именно Вивиан нашла способ излечения Себастьяна от недуга, но для этого ей пришлось поступиться своей честью, произошло же это следующим образом.
Сразу заметив, в каком состояния прибыл на празднование Рождества ее брат, Себастьян Альворадо, естественно, безумно расстроившись (ведь брат есть брат, а Вивиан никогда не была — в отличие от родителей — с Себастьяном в семейной конфронтации), она стала наблюдать за ним и вскоре обнаружила, что причина всего именно в тех пилюлях, что буквально горстями уничтожались ее братом с вечера и до утра, с утра и до позднего вечера, а обнаружив пилюли, не так уж и сложно узнать, как они называются и изучить — нет, не на себе, Вивиан для этого слишком здоровый человек — по доступной литературе механизм их воздействия на человеческий организм. Тут–то в голове Вивиан и созрел план по излечению Себастьяна от нервного расстройства и — одновременно — пагубного пристрастия к трамплю, ведь (как уже было сказано) любой, потребляющий трампль, видит, слышит, чувствует — и прочие подобные определения — некие галлюцинации, причем дает себе отчет в том, что эти видения насылаются на него извне, а значит, при определенных усилиях, Вивиан могла создать такую ситуацию, в которой Себастьян решил бы, что его жена, крашеная кукла, известная кинодива, нашедшая свою смерть с раскрытым веером в левой руке, не умерла, что ее смерть (попытаемся поосторожней в дальнейшем употреблять это слово) была всего лишь направленной галлюцинацией, а на самом деле она здесь, вместе с Себастьяном, приехала встречать Рождество с его родителями и сестрой и оставалось только решить, как проще воплотить этот план в жизнь.