Случайные связи

Саша ожесточенно стягивает с себя свое роскошное кокетливое платье, оценить которое теперь уже решительно некому. Немного даже порвала. Не жалко, совершенно не жалко. Это всего лишь платье. Нельзя жалеть испорченное платье, когда тебя в очередной раз предали, когда злодейка-судьба вместо подарка подсунула какое-то дерьмо. Подразнила, раззадорила, дала журавля в руки и тут же отобрала. Хотя все правильно, журавль должен парить в небе, а в руках остается даже не синица, нет… В руках снова пустота. А в душе обида да злость…

Саша натягивает теплые колготки, джинсы, носки, толстый шерстяной джемпер, пуховик — ей уже было не до красоты: на улице минус два, не слишком холодно, но только при условии, что твое нахождение на свежем воздухе сводится к короткой пробежке от двери подъезда до машины. А тут… Кто знает, сколько часов ей придется провести на московских улицах. Да и вообще, кто знает, что ее там ждет? До Нового года всего сорок минут. Пора бежать.

Саша бежит по полупустым переулкам, спускается в метро — ей нужно проехать пару остановок. Боже! Сегодня все эти люди не унылы, как обычно, а пьяны! И даже в некотором роде веселы! Кто эти люди? Что заставило их за несколько минут до праздника спуститься под землю? Почему они сейчас едут куда-то, а не сидят дома за накрытым столом в кругу родных и близких? Это что же, сборище искателей приключений? Или провинциалов нынешних и недавних, жаждущих хлебнуть столичной жизни во всей ее новогодней красе? Или одиноких людей, таких как сама Саша, которых лишь безысходность загнала в метро? Как тут угадаешь?

Вышла на Пушкинской. Все подходы к Красной площади запружены людьми, стоят кордоны милиции. Не пробиться. Саша сворачивает на бульвары. Да какая разница, можно и здесь. До Нового года остается десять минут. Надо бы выпить за старый год. Традиция все-таки. Традиции — это столпы жизни, особенно когда никаких других опор не осталось. Саша достала из сумки бутылку шампанского, какой-то парень помог ей открыть, поздравил. Ей было неуютно пить одной из горла среди этой шумной толпы, и произносить тосты мысленно. Что может быть глупее?

Тосты… «Хорошо, что этот кошмарный год, наконец, заканчивается! Надеюсь, следующий год будет лучше! А ведь и в прошлом году было много хорошего! Меня не бросили, а дали свободу! А сколько было новых встреч, а приключений! Да, моя жизнь не была такой развеселой со времен безумной юности! Спасибо, тебе, любимый муж, за то, что сбежал от меня! Это лучшее из всего, что ты для меня сделал! Жизнь прекрасна!». Саша улыбалась. Компания таджиков тоже улыбалась, глядя на нее. Кроме того, эти смуглые мужчины весьма некультурно показывали на нее пальцем и даже громко посмеивались. А, плевать! Пора бы уже и Новому году настать. Отчего не бьют куранты? Оххх! Уже двенадцать! А что же, куранты бьют только по телевизору? Или их здесь не слышно? Далековато все-таки. Так, загадать желание! Но не смогу же я выпить остатки шампанского в бутылке! Ладно, сколько выпью! Тут в относительной близости от реальных курантов как-то все не очень реально. Непривычно. И люди непривычные. Неприлизанные. Незамысловатые. Простые. Даже слишком простые. Неважно, может быть, они и есть настоящие, такие, какие есть, а не эти вечные носители всевозможных масок, которые составляют круг ее общения.

Желание… Что же загадать? Вроде, все есть, кроме счастья. Саша зажмурила глаза: «Хочу, чтобы в новом году я встретила свою половинку и еще хочу поехать во Вьетнам! — она большими глотками пила шампанское. — Интересно, а сбудется желание ли без боя курантов? А сбывались ли они раньше? А ведь я не помню. Что, например, я загадывала в прошлом году? Не знаю. Ну и ладно! Это желание точно сбудется, я уверена!».

В небе полыхали салюты. На земле люди вопили: «С новым годом!». Саша слилась с толпой, она кричала вместе с ней, находясь в состоянии эйфории. Мысли ушли. Их не было. Смуглые таджики обнимали ее, все по очереди, она даже не противилась. А зачем? Сейчас она атом, маленькая капля этого людского моря, она сейчас не одна. Не одна! Наконец-то она не одинока! Не к этому ли она стремилась?..

На ступеньке Сашиного подъезда сидел очень пьяный Дед Мороз. То, что он сильно пьян, было видно даже подвыпившей Саше.

— О-па! А вот и внученька-снегурочка, — изрек он, когда женщина к нему приблизилась. — Не проходи мимо, утешь дедушку!

Дедушка был бесстыдно молод. Под белой бутафорской бородой краснело юное лицо, еще нетронутое пороками и жизненным опытом.

— Что случилось? — поинтересовалась Саша достаточно холодно. Не хватало ей еще спасать перебравших Дедов Морозов.

— Вот, скажи мне, внучка, почему вы бабы такие суки?

— Ну, спасибо, Дед Мороз, за комплимент! — Саша даже обиделась. Чуть-чуть. Самую малость. — Чем вам так женщины-то не угодили?

— Да понять вас невозможно! Сначала вы нас пилите-пилите — денег вам мало. Вот, Дедом Морозом решил побыть. Вот, денег заработал, — он начал извлекать из кармана изрядно помятые купюры. И что?

— И что?

— А то, что она обиделась, что я новогоднюю ночь не с ней провожу и ушла.

— Куда?