Случайные связи

— Ты умница. У тебя должно было получиться. Я сразу понял, что ты особенная, еще тогда, на скамейке у Патриарших. Это ведь не каждому дано, вернуть к жизни человека, который больше не хочет жить. А тебе дано…

— Это была случайность.

— Ничего случайного не бывает. Ты ведь знаешь.

— Знаю… Да, теперь я уже это знаю точно…

Он проводил ее до двери бунгало, в котором она остановилась. В глазах его сияли азиатские звезды. В ее глазах сияли азиатские звезды. В ушах их торжественно звучал величественный оркестр океанского прибоя. Отчего же так сложно поцеловать этого мужчину сейчас? Когда он снова уверен в себе, когда он больше не жалок, когда он счастлив? Почему? Почему он сейчас не целует ее? Он ведь хочет. Это же видно, что хочет! Неужели никогда человек не перестает быть застенчивым подростком. Нет, не так, неужели всегда будут возникать ситуации, когда человек будет чувствовать себя застенчивым подростком. Как смешно! Как нелепо! Боже, как глупо! Как это прекрасно!

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Хлопает дверь. Щелчок — Саша включает в бунгало свет. Шорох — по стене пробегает гекон и скрывается в невидимой щели. Звук удаляющихся шагов за дверью.

Боже, а вдруг они больше никогда не встретятся? А завтра Новый год. И Саше уже не хочется встречать его одной с бутылкой шампанского под пальмой, украшенной огромными кокосами.

Вьетнам. Поселок Муйне. Новый год

Утром на веранде бунгало Сашу ждал огромный букет цветов и конвертик, в котором лежали пятьсот долларов и коротенькая записка: «Почту за честь встретить с Вами Новый год. Заранее благодарен. Искренне ваш». На оборотной стороне листка был номер телефона.

Саша за завтраком кушала супчик со стеклянной лапшой и вьетнамские блинчики со свининой. Она непрестанно улыбалась. Люди за соседними столиками взирали на нее недоуменно. Соотечественники традиционно настроены подозрительно, когда дело касается необъяснимо счастливых лиц. А ей было решительно все равно, как на нее смотрят.

«С удовольствием приму ваше приглашение», — пишет она ему смс. И продолжает глупо, беспричинно улыбаться. Или счастье, это вполне убедительная причина для улыбки?

Он нашел ее на пляже. Полуголый, конечно, он не был похож на юнцов и стройных вечно полуголодных художников, которые были ее эпизодическими спутниками на протяжении уходящего года. Да, он не был так хорош, но он был какой-то родной. И его, немного оплывшее и отнюдь не худое тело, стало отчего-то вдруг очень желанным. Собственно, она и не видела его стареющее уже тело. Разве оно имело какое-то значение? Она тянулась к родственной душе. Собственно, что душа Александра родственна ее, Сашиной душе, разум еще отказывался понимать, но вот сердце уже знало. Вроде бы, разум должен быть умнее, но отчего-то сердце неизменно оказывалось мудрее. И дальновиднее. Почему так? В сердце ведь нет мозгов. Оно ведь просто качает кровь. Откуда в нем мудрость? Но она в нем есть. И, может, не стоит это даже пытаться понять, как незачем понимать, почему телевизор начинает работать, если его включить в розетку. Это происходит, вот и все. К чему излишние подробности?

Он достал крем из своей сумки.

— Вы позволите вас намазать? — он снова перешел на «вы». Вероятно, оттого, что был сейчас совершенно трезв и даже, кажется, несколько смущен.

— Я уже намазалась, — ответила Саша и покраснела. Она показала свой крем.

— Нет, этот не годится. Вы обгорите. Здесь весьма коварное солнце. Опасайтесь его. Так вы позволите?

— Да, разумеется.

Он начал размазывать крем по ее плечам, по спине, неловко кашлянул и принялся мазать ее ноги.

— У вас очень нежная кожа, — прошептал он.

— Все так говорят, — ответила разомлевшая Саша. Тут же осеклась. — То есть массажисты так говорят.

Он рассмеялся.

— Не оправдывайтесь! Я же не идиот, я же понимаю, что у вас было много поклонников. Меня бы скорее возмутило, если бы у вас их не было. Это было бы величайшей в мире несправедливостью.

— Ну что ж, эта несправедливость случилась — поклонников у меня было очень мало, — Саша вздохнула.

— Какие ваши годы! — он добродушно улыбнулся. — Хотя мне, признаться, хотелось бы быть единственным и самым преданным вашим поклонником. Это не слишком самонадеянно?

— Пока не знаю.

— Откровенно. Идемте?

— Куда?

— Гулять по кромке прибоя, купаться. Вы же сюда за этим приехали?

— Да, именно за этим.

— Вот и идемте. А если повезет, найдем настоящую елку. Хотя я не стал бы на это слишком надеяться. Здесь и без елок хорошо. Ведь так? — Саша кивнула.

Он взял ее за руку и повел вдоль берега. Океан обаятельно неистовствовал, а над ним дерзко реяли полумесяцы кайтов…

— Форма одежды — парадная, — шепнул он ей, когда после совместного ужина проводил ее до двери ее бунгало. — Очень парадная. Можно даже слишком. Устроим настоящий праздник. Пусть Муйне содрогнется от нашего разгула.

Она рассмеялась. И, конечно, не поверила, что этот человек способен на настоящий разгул.