Случайный билет в детство

Играть на шестиструнке я научился в училище. Не то чтобы профи, но нормально сыграть что-нибудь мог. Даже начал писать стихи и пытаться переложить их на музыку. Но композитор из меня вышел ещё хреновей, чем поэт, а уж голос… так что я бросил это дело и играл только уже известные песни. Сам пел редко, чаще просил кого-нибудь другого.

Но сейчас мой голос ещё не сломался, так что могу спеть нормально. А что сыграть? И получится ли? Посмотрим… Я снял гитару, состроил улыбку и проиграл на одной струне «чижика». Получилось не очень – пальцы сразу заболели и пока ещё непривычно. Но если чуть потренироваться…

– Эй, Паганини, – встрепенулся Олег, – положи инструмент. Не умеешь – не берись, а то расстроишь, отец ругаться будет.

Савин-старший играл так себе. Знал простые аккорды и мог сбренчать пять-шесть разученных песен. Но сам настраивать гитару не умел и всегда звал Генку Кима, который имел свою гитару, кстати, очень хорошую, и играл обалденно. Впрочем, Ким обладал многими умениями и за что бы ни брался – все у него отлично получалось.

– Вот научишься, – тем временем продолжал Савин, – тогда и бери.

Сбацать, что ли, ему «Чисгару»? Или приколоть насчет игры? Я хихикнул про себя и сказал:

– Спорим, что быстро научусь играть?

– Да ну тебя, Лоретти хренов…

– Нет, правда.

Савин смотрит на меня.

– Научиться играть на гитаре не так просто, – бормочет он, – если ты на английском заговорил, то можно подумать, что просто озарило. Приёмы всякие – так и у меня, со временем, может получиться. А вот гитара… – чешет затылок и машет рукой, – черт с тобой, спорим. Только срок три дня тебе. Сам сказал, за язык не тянули.

– Хорошо, – говорю, – три так три.

Какая мне разница – сколько времени он запросит? Могу хоть сейчас сыграть и спеть.

– На что спорим?

Савин хищно улыбается:

– На поцелуй!

– Кого целовать? – испуганно спрашиваю.

– Ну не меня же! – отвечает Савин и смеётся над моей реакцией. – Маринку Зеленину поцелуешь. Не слабо?

– Не слабо, – бурчу в ответ, а в голову лезут всякие мысли.

Блин, можно подумать тот розыгрыш продолжается, начавшийся ещё в том времени. Так и сводит меня с Маринкой судьба. Вздыхаю. Зеленина мне хоть и нравится, но что-то внутри протестует. Блин, как бы крышу не снесло, точней гормоны не взбунтовались. Я же ещё как бы девственник пока. Стоит только поцеловаться… Вот попал! Опять за словами не слежу и не думаю наперед. Но слово не воробей, теперь никуда не денешься. Ладно, я ведь не проиграю. Сыграю что-нибудь, и не надо будет целоваться. А чего я собственно боюсь? Дразнилок – «жених и невеста, тили-тили-тесто»? Вот уж плевать. Хоть не в этой жизни, а в той, целовал много девушек и не заморачивался.

– Что, жалеешь уже? – почти правильно истолковывает мою хмурость Савин.

– Нет, – отвечаю, – через три дня посмотрим. А что будет, если выиграю я?

Улыбку с лица Олега сразу сдуло. Наверное, представил, как он целует Маринку. От этой мысли меня даже чуть ревность уколола. С чего бы это?

– Ну… я не знаю… – и он растерянно оглянулся, – придумай сам.

Я хмыкнул и задумался – что сделать Олегу? Крикнуть что-нибудь? Нет, не то. Что-то сделать? А что? Может, ему выучить что-то объемное, типа «Война и мир»? Чего там Савин не переваривал? Ага!

– Если я через три дня что-нибудь сыграю, – говорю ему с улыбкой, – то ты наизусть выучишь «Евгения Онегина».

– Че? – выпучил глаза Олег. – А чего проще нельзя?

– За язык тебя не тянули.

Савин начал ожесточенно тереть лоб. Видно, настраивал свою память на такой большой стихотворный объём. Понимаю его, сам не любил учить такие стихи.

– Мальчики, – заглянула в комнату мама Олега, – а вы уроки-то сделали?

– Мам, последний день учимся. Ничего не задали нам, – заканючил Савин, – мы гулять пойдём.

Мне стало смешно. Неужели и я такой был?

– Сначала в своей комнате приберись.

– Ну, мам…

– Пойдём, – я подтолкнул Олега в сторону комнаты, – помогу несчастному.

Как вошли в комнату, Савин прошептал:

– Ненавижу эту уборку. Вот вырасту, куплю квартиру или лучше дом построю большой, и в нём будет специальная уборщица.

– Ага, не забудь, чтоб в доме был бассейн, зимний сад и огромный гараж.

– Точно! А машина будет «шестерка»!

Я покосился на друга и хмыкнул – посмотрим-посмотрим, «шестерка» у него будет или «Лексус». Наконец прибрались. Савин облегченно выдохнул и, видно, думая о строительстве своего дома, сказал:

– Пойдём, гульнём? На стройке потусуемся…

Наш микрорайон интенсивно расширялся. Постоянно строились новые дома. На стройку мы ходили часто. Бегали, играли, просто тусовались. Бывало, случались травмы, но это не останавливало. Я как-то нечаянно сиганул с третьего этажа. В тот день, как всегда, собралась большая компания. Решили играть в догонялки по этажам недостроенного дома. За мной гнался водящий, и, убегая к балкону, я схватился за провода, висящие до самой земли, собираясь перелететь на соседнюю лоджию. Так мы делали часто, и у нас хорошо получалось, но, видно, не в этот раз. Я вдруг обнаружил, что на соседний балкон не попадаю, а лечу на этаж ниже, к третьему. Тут сверху раздался панический крик:

– Сварка сейчас упадёт!