Случайный контракт

Неторопливый разговор, взгляды, которые говорят куда больше и заставляют чувствовать нити, которые переплетаются между нами, натягиваются. Кажется, еще чуть-чуть — и их даже можно будет увидеть, потрогать. Очень хочется прикоснуться… Узнать: какие они? Жесткие? Нежные?

— Только не говори, что у меня между зубов застряла капуста.

Я непонимающе смотрю на Алекса и только теперь осознаю, что долго в полном молчании рассматривала его. И, судя по замечанию, особенно пристальное внимание уделила губам.

Делаю глоток вина и отгораживаюсь улыбкой.

— Не переживай. Несмотря на твою нелюбовь к этому овощу, ты с ним ловко расправился. Я просто немного устала: приют, дом родителей, желтый носок… Но больше из-за поездки в приют.

Я задумываюсь: стоит ли рассказать Алексу о проблемах, которые возникли в приюте? Может, он мог бы как-то помочь? Конечно, ему и так есть чем заняться и это не его профиль, но…

— А я, наоборот, только в себя прихожу. Весь день казалось, что у меня в ушах стоит лай собак. Но кстати, теперь я сполна оценил, что в качестве питомца ты выбрала крысу. Она даже если шуршит, то молчит.



— Да, — соглашаюсь я, — Ириска хорошая.

Ладно, я хочу слишком многого. Пока хватит и того, что он признал одного зверя. Просмотрю еще раз документы, если что, организуем благотворительный сбор. Справлялись же раньше сами — и на этот раз справимся.

— Алекс, — перевожу разговор на другую тему, — а что за пакет у тебя стоял на кровати? Мне кажется, на нем марка женского бутика.

— Переживаешь, что я решил сменить любимую пижаму на женскую ночнушку? — Он бросает взгляд на часы. — Хорошо, думаю, уже можно.

О чем он, спросить не успеваю. Алекс выходит из кухни. Я слышу, как он поднимается по лестнице, как открывается дверь на втором этаже, спустя минуту звук его шагов снова становится громче.

Я оборачиваюсь и с любопытством смотрю на пакет, который он захватил с собой. Не показалось — понимаю, мазнув взглядом по лейблу.

— По-моему, я только что напросилась на подарок, — говорю я, даже не пытаясь скрыть свою радость.

— По-моему, тоже, — нагло соглашается он.

Пакет не дает. Выдерживает паузу, доводит мое нетерпение до точки кипения, просто вынуждая выдавить из себя:

— Да… хочу.

— Мне нравится, что ты быстро схватываешь, — хвалит он.

И выуживает из пакета… тапочки. Яркие. Желтые, как цыпленок.

— Как ты вспомнил? — поражаюсь я. — Я сама постоянно хотела купить и постоянно забывала!

— С первым юбилеем… жена.



Глава 39

Александр

Если бы она могла видеть себя со стороны. Растерянный взгляд, улыбка, которая то исчезает, то вновь трогает ее губы. Нереально красивая.

Хочется прижать ее к себе, вжать в себя, зацеловать до беспамятства, чтобы и не заметила, что вместо кухни окажется в моей комнате.

До одури хочется.

Соблазнить несложно, она сама ко мне тянется. Чуть усилить напор, слегка надавить — все получится. Но этого мало. Уже мало. Хрен знает, когда именно я мысленно воздвиг эту планку.

Тогда, когда она торговалась в кафе перед подписанием документов. Тогда, когда явилась на свадьбу с клеткой и крысой. Или теперь, когда так восторженно смотрит на желтые тапки.

А может, все произошло куда раньше и я подсознательно стал хотеть этого, когда увидел, как жена смотрит на Ярова. С таким обожанием, с такой теплотой и любовью, с таким доверием, как будто перед ней нечто чудесное, доброе и с волшебными крыльями феи. А то, что от одного голоса Ярова у каждого второго его сотрудника тут же начинается предынфарктное состояние, — это пустяк. Слабое здоровье, с кем не бывает.

Я в сравнении с ним — душа нараспашку. У меня-то что? Только Евсей зеленеет. Так зеленый — цвет радости, и не только для флоры, а даже для светофора. Ну Соня еще подпрыгивает при встрече. Тоже плюс — упражнения для упругости бедер. Ну еще Каретников икает, заходя в кабинет. Так в Древней Руси считали, что с икотой из человека демоны выползают. Можно сказать, лечу человека одним своим видом. А, ну Луганский временами при мне заикается. Так это ему дополнительное время, чтобы подобрать слова поумнее, подумать.

Даже слух о том, что остальные сотрудники побаиваются проходить мимо моего кабинета, — позитивная новость. По крайней мере, для нашей уборщицы: все меньшую площадь приходится убирать.

В общем, куда ни глянь — от меня один плюс. Но если даже придраться и найти пару минусов, все равно коллектив у меня в разы меньше, чем у Ярова, так что чисто математически я в разы выйду добрее него.

И что? К чему эта моя доброта? На меня все равно с такой любовью не смотрят.

— Спасибо тебе! — Анжелика подхватывается и обнимает меня.

Ее дыхание щекочет мне щеку, а улыбка слепит глаза. Она хватает меня за руку и склоняется, чтобы обуть тапочки.

— Спасибо, — повторяет и оставляет на моих губах поцелуй.

Вполне целомудренный, с учетом тех, что мы уже пробовали. И крышесносный, потому что мелькает мысль, что она готова зайти куда дальше, чем поцелуи.

Отстраняюсь с большой неохотой.

Тело против. Ничего, не в первый раз, разберемся.

Твою мать…