Случайный контракт

Плевать, конечно. Пусть бесятся, пусть строят новые версии нашего расставания с Валерой, пусть хоть на картах гадают. Немного неудобно становится, только когда мы проходим мимо дяди Сережи и тети Тамары. Мне кажется, мама Валеры выглядит разочарованной. Она так хотела, чтобы мы помирились, так надеялась…

Между тем мы оказываемся напротив музыкантов. Заметив нас, они даже слегка оживляются.

— По какому поводу собрались? — обернувшись ко мне, интересуется Воронов.

— День рождения. — Немного помедлив, я добавляю: — У папы Валеры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А почему тогда такая музыка, как будто именинник решил сэкономить и заодно устроить свое отпевание?

Музыканты грустно вздыхают, и я улыбаюсь. Похоже. Я без труда представила бы их в роли плакальщиц. Но тут же отбрасываю эти мысли и незаметно бормочу «тьфу-тьфу-тьфу». Дяде Сереже я от чистого сердца желала сегодня здоровья и долгих лет жизни.

— Помолилась? — интересуется Воронов, закончив какие-то переговоры с музыкантами. — Тогда пойдем чуть-чуть согрешим.

— Что, прямо здесь?

— Вот потому, что здесь, — проигнорировав мой язвительный тон, отвечает он на полном серьезе, — потому и чуть-чуть.

Мы делаем два шага, и он снова дергает меня на себя.

— Манеры у вас, конечно…

— Забудь о них, — перебивает он, приближая лицо к моему. — Вспомни о том, что тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь.

Мой возмущенный выдох заглушается первыми аккордами аргентинского танго.

— Вы что, — недоверчиво шепчу я, глядя на адвоката, — умеете танцевать?

— Ну, мне, конечно, привычней ритуальный танец у могилки врага, но, думаю, этот я тоже осилю.

— Вам не кажется…

— Не бойся, — усмехается он. — Я слишком хорошо помню, во что мне обошлось лечение крысиных лапок. Так что к твоим ножкам буду бережно относиться.

Это провал.

Мне тут же становится жарко. Невыносимо жарко. Я знаю, что на нас смотрят. Все или почти все. Жаль, что такое эффектное появление закончится громким конфузом. Но когда Воронов берет мою руку, я безропотно соглашаюсь.

Он делает это ради меня, поэтому отказаться будет трусостью и предательством. Правда, маленькую слабость я все-таки себе позволяю и на секунду закрываю глаза. А потом… Движение — легкое, плавное…

Я изумленно смотрю на своего партнера, который вышел не для того, чтобы просто тут постоять. Он танцует. Он правда танцует! И ведет так умело, что я без труда вспоминаю азы хореографии, на которую ходила столько лет назад, что лучше и не считать.

Поворот, поворот, мы как волна — заставляем людей расступаться. Мелькают изумленные лица знакомых, открытые рты мнимых подружек, стиснутый рот Миланы и Валера, с силой сжимающий бедный фужер.

— Я… — приказывает мне Воронов, склонившись к самому уху. — Сейчас для тебя существую лишь я.

Мои глаза находят его. И в ту же секунду теряют, потому что он отталкивает меня от себя. Два разворота — я делаю их потому, что так хочет он. Обманка. Отпустил и вернул. И снова тут же заставляет кружиться.

А потом прижимает к себе.

Склоняется надо мной.

Ниже.

Еще ниже.

Я изгибаюсь в спине, но упасть не боюсь. Держит. Напутствует:

— Ты сможешь подняться, только если закинешь на мое бедро свою ногу. Да… вот так… Не дергайся… Иначе будет растяжение и лечение за твой счет.

А теперь он плавно выравнивается, и я тоже могу подняться. Не знаю, благодаря тому, что моя нога до сих пор у него на бедре, или тому, что его пальцы впиваются в мою кожу.

— Чулки… — Он дергает меня на себя, снова заставляет меня прокрутиться и прижимает, практически впечатывает в себя. — Тут с выбором значительно лучше.

Поворот, мы танцуем, то отталкиваясь, то соприкасаясь телами. И в какой-то момент я вновь чувствую на своей ноге его пальцы. Они вкрадчиво, неторопливо, как будто у нас уйма времени и вокруг нет больше людей, бесстыдно задирают мне платье.

— Я ведь обещал, что буду с твоими ногами осторожен, — шепчет он, услышав мой изумленный выдох. — Я так и делаю. Показываю тебе, как будет удобней.

На секунду он теряет контроль, я опускаю ногу на пол и бегу от него. Два шага — и вновь разворот. А в наказание за попытку побега или чтобы понимала, от кого убегала, он ловко выдвигает ногу назад, опускается вниз. И, поднимаясь, скользит рукой уже по всему моему телу.

По ноге, по бедру, ну… по тому участку тела, который он путает с талией, поддевает мою ногу своей и заставляет склониться еще ниже, чем раньше. Одна его рука меня держит, а вторая размещается в зоне моего декольте. И я чувствую, как он растопыривает пальцы, как будто ему мало, хочется большего — больше прикосновений, теснее.

Рывок, и мы практически соприкасаемся лбами. Его дыхание овевает мое лицо, а его взгляд медленно, как наши шаги, крадется по линии моих губ.

Разворот, он прижимается сзади, его руки скользят по моему телу опять, я свои закидываю назад и слышу шепот, который меня опаляет. И на секунду заставляет поверить, что он умеет читать мои мысли.

— Не поцелую, не трусь. И, кстати, мне нравится другой цвет помады.

Мое возмущение созвучно ритму, который становится резче.