Случайный любовник

Ефим Васильевич Синицын, был Лёниным дедушкой. Жили они вдвоём в просторной трёхкомнатной квартире недалеко от центра города. Когда родители мальчика, а тогда Лёньке исполнилось двенадцать лет, разбились в автомобильной аварии, все права по воспитанию перенял на себя дед. Он постарался заменить и мать и отца и даже бабушку, которая, увы, не застала появление внука на свет. Жили Лёня и Ефим Васильевич дружно. Не ругались, бытовых споров у них тоже не возникало. Дедушка старался уделить внучку всё свободное время и когда тот вырос, окончил институт, и казалось бы, должен был съехать, Лёня рассудил, что деду одному будет совсем одиноко и пока он не создал своей собственной семьи, вполне может жить с ним. И Лёне спокойнее, что дед под присмотром и Ефиму Васильевичу не так скучно. Хотя ему и скучать то было некогда. Несмотря на свой возраст, а это не мало, ведь в прошлом году они отметили семидесяти пятилетний юбилей, Ефим Васильевич был вполне себе бодр и полон сил. Ходил на танцы в местный дом культуры, а ещё подрабатывал охранником на металлургическом заводе, ездил на рыбалку с мужиками, в лес за грибами, делал зарядку и вообще считал, что он ещё молодых переплюнет. Правда в последнее время Ефим Васильевич стал глохнуть на одно ухо, но дело удалось поправить купив новенький, современный слуховой аппарат.

– Деееед, ты дома? – крикнул Лёня, скидывая куртку.

Ответом была тишина. Пройдя по квартире, он заглянул к нему в комнату, где как обычно царил образцовый порядок. Кровать идеально заправлена, на столе стопка книг, а часы на стене отсчитывают пройденные минуты.

– Ушёл видимо куда-то – пробормотал Лёня. – Перекусим? – спросил он у Вовки.

– Можно – крикнул тот откуда-то из глубины квартиры.

Лёня застал его с приставкой в руках. Вовчик часто бывал у них, знал, где и что лежит, а иногда даже жил, когда скрывался от очередной взбешённой пассии.

– Рубанём разок в Фифу? А то мне дома и сыграть не с кем. Вот если бы, хоть одна из моих девчат умела играть, то я бы точно женился – говорил он, тыкая на кнопки джостика.

Парни так увлеклись, что не заметили, как хлопнула входная дверь, и в комнату просунул голову Ефим Васильевич. Посмотрев на двух великовозрастных детин, и покачав головой, он громко крикнул:

– Подъём! На первый-второй рассчитайсь!

Вовчик взрогнул от неожиданности и рассмеялся:

– Ну и напугали же вы дядя Ефим! Нельзя так к людям подкрадываться!

– Я что-то не понял, вы, почему дома? Оба?

– Ооо, дядя Ефим. У нас сегодня событие – произнёс Вовчик с загадочным видом. – Лёньку на свидание будем собирать!

– Вай-вай – подхватил Ефим Васильевич шутливым тоном. – Не ты ли постарался? Девку ему, какую сосватал?

– Нет, дядя Ефим, это он сам! – гордо воскликнул Вовчик.

– Ну, всё, хватит-хватит! – вмешался Лёня. – Устроили тут, чёрт знает что. Говорю же не свидание это, просто встреча с одним человеком.

– Ну, раз встреча – протянул Ефим Васильевич. – Так чего же мы все тут собрались? Ладно, уж шалопаи, голодные поди? Пойдёмте, покормлю вас. А потом уж делайте, что хотите, да и мне есть чем заняться.

На поздний обед или скорее ранний ужин, подавали гуляш из говядины тушёный с помидорами и луком, а на гарнир картофельное пюре. Закусив, мужчины решили выпить, и в ход пошла запотевшая бутылка настойки, которую Ефим Васильевич делал сам, по особому рецепту. Лёня старался сильно на выпивку не налегать, а то, что же он, на встречу с девушкой, да ещё и в такое приличное заведение, по словам Вовчика, придёт с запахом перегара и осоловелыми глазами? Поняв, что почти целая бутылка приговорена, и на стол вот-вот поставят следующую, Лёня выпучил глаза на приятеля, давая понять, что пора бы и честь знать.

– Дядя Ефим – понял тот намёк. – Наливайте по последней, и мы пойдём собираться. – Точнее Лёнька будет собираться, а я ему помогать.

– Ох, Вовчик – вздохнул захмелевший дед. – И когда только мы его женим? Ведь тридцатка парню. Мне бы хотелось и правнуков увидеть.

– Увидите, дядя Ефим, мы его сейчас как на свидание отправим, так и без женщины скажем, не возвращаться, правильно?

– Точно-точно – подтвердил он. – Пусть только попробует вернуться один.