Случайный ребенок босса

– Нет… и подарки я ему все отдала. Не ему лично, – попыталась успокоить меня сестра, – оставила на пороге его офиса. Если бомжи не растащили, он получил их обратно. А если и растащили… да и ладно. Главное, чтобы Артур выкарабкался, больше меня ничего не волнует.

На этом тема осталась закрытой, сестра слабо улыбнулась и вновь отвернулась к окну.

***

В четверг утром на обходе врач сообщает, что можно наконец выписываться. Угрозы выкидыша больше нет, и живот перестал каменеть от тонуса. Анализы все в норме, и держать меня в больнице смысла больше нет.

– Беречь себя, конечно, нужно. Выписала вам свечи, если опять почувствуете боли, можно использовать. Или приезжайте снова, но лучше кушайте хорошо и отдыхайте, готовьтесь к родам. Впереди у вас самое интересное, – смеётся врач, отдавая мне выписку. – Рожать, кстати, у нас планируете?

– Нет. Скорее всего, в Москве. Отец ребенка настаивает на контрактных родах у знакомого врача, – говорю я, открывая дверь в коридор. – Спасибо, надеюсь, больше не попаду к вам.

Я уже успела позвонить Полянскому и поделиться новостью о выписке. Он пообещал приехать забрать меня ближе к обеду. Хотя это ни к чему, я легко могу вызвать такси. Только Богдан ничего и слушать не хотел.

– Да уж, не нужно, – говорит женщина и, поправив очки на кончике носа, смотрит куда-то мне за спину. – Но от половой жизни придётся воздержаться. Должен быть полный половой покой, через пару недель посетите своего гинеколога и тогда решите по факту.

Чувствую, как щёки начинают гореть. Половой покой? Да он у меня длится с самого зачатия! И, видимо, продлится ещё столько же! С кем мне его нарушать? С гормонами явно что-то происходит, иногда мне кажется, моё либидо взбесилось. Несколько раз мне снились весьма пикантные сны с участием Полянского, о которых я не могу вспоминать, не краснея как помидор. У нас была одна-единственная ночь, а впечатлений и удовольствия за неё я получила в разы больше чем за все годы жизни со своим бывшим.

– Мы поняли, – раздаётся за спиной спокойный голос Богдана, и я дёргаюсь как ужаленная.

– До свидания! – говорю громко и закрываю дверь в кабинет.

Медленно поворачиваю голову, округляя глаза, и пересекаюсь взглядами с мужчиной. Он подмигивает мне. Его голубые глаза внимательно изучают мои лицо и тело, а полные губы трогает лёгкая улыбка, когда он заканчивает осмотр, останавливая взгляд в районе моего живота.

Кладу на него руку поверх тонкого трикотажного платья. Животик ещё совсем маленький, я даже пока не ощутила первых шевелений, но медсестра на УЗИ сказала, что они должны вот-вот начаться. Я уже сделала несколько фотографий своего изменившегося тела. На память для себя и своего малыша. Полянскому, конечно, ничего не отправляла, хотя очень хотелось с кем-то поделиться. С кем-то причастным к этим изменениям.

– Идём? – спрашивает Богдан. – Всё взяла?

В его руках моя большая спортивная сумка, которую я оставила на кровати в палате.

– Да. Печать нужно только поставить на первом этаже, а так всё. Можно ехать. Ты один?

– Даня дома с Викой остался, просился к тебе. Покорила ты моего пацана, только о тебе и болтает.

– Я неспециально, – говорю, словно пытаюсь оправдаться. – Он славный мальчик и очень напоминает мне моего брата.

Богдан кивает и придерживает для меня дверь, пропуская вперед.

– Я совсем не против вашего общения.

– Ты ему сказал? Ну… о нас, о ребёнке? Вдруг он будет против? – спрашиваю, немного нервничая от этих мыслей.

– Я скажу ему сегодня вечером, после разговора с твоим отцом. Хотел дождаться выписки. Не думаю, что он будет против. Даня всегда хотел, чтобы у него был брат или сестра. И я этого бы тоже хотел: чтобы у него был кто-то ещё, кроме меня. Я так себе отец.

– Неправда, – говорю поспешно.

– Ты не знаешь всего, Леся. После смерти Лизы, – Богдан запинается на имени бывшей жены и стреляет в меня быстрым взглядом, – я оставил его на попечение её матери. Бросил ребёнка, который только что остался без мамы… Мне было тяжело, и я себя пожалел, попытался забыться в работе.

– Все мы совершаем ошибки, и у каждого из нас есть слабости. Иначе мы были бы безэмоциональными роботами, а не людьми. Главное, сейчас Даня с тобой. И ты пытаешься исправиться. Я это вижу, а он, думаю, это чувствует.

– Да, наверное, ты права.

– У тебя чудесный сын, Богдан.

– Я знаю, – глухо произносит мужчина.

Толстые каблуки моих зимних ботинок громко стучат по кафельному полу больницы. Полянский идёт рядом, иногда рукав его толстовки словно невзначай касается моего бедра. Мою кожу покалывает. Скашиваю взгляд на его красивый профиль. Сейчас, когда в офисе не нужно появляться каждый день, Богдан не бреется, и на его щеках и подбородке виднеется колючая тёмная щетина. Она ему очень идёт и придает его вечно строгому образу какого-то мальчишеского раздолбайства.