Случайный ребёнок. Шанс на счастье

Я влетаю под лестницу, еле сдерживаясь, чтобы не навалять отморозкам. Сумка в пальцах уже сама хочет взлететь в воздух, чтобы надавать им заслуженных тумаков.

Но не успеваю. При виде меня Славка кричит:

– Мама!

Одно слово парализует меня, как никогда.

А парни, когда слышат это слово, оборачиваются. Замечают меня. В глазах испуг, ужас и растерянность.

– Шухер! Валим! – кричит один из них.

Они пробегают мимо меня, перекрикиваясь между собой.

– Мля, застукали!

– А я говорил, надо было просто её отпустить!

– Сейчас Лёхе расскажет!

Отмираю тогда, когда Славка бросается ко мне в ноги и обхватывает их руками, сильно-сильно обнимая. Волосы, как всегда, растрёпаны, а лицо вот-вот треснет от улыбки. Только вот… щека красная.

От этого сердце замирает.

– Малышка, – я тут же присаживаюсь. И маленькие ручки уже замыкаются на моей шее. Поджимаю губы, взволнованно рассматривая щёку. – Они тебя ударили?

Нет! Я так просто это не оставлю! Таким детям надо быть не здесь! А в более жёстком месте, где их научат уму-разуму! Ей же всего… пять! Она совсем крошка, маленькая. А там взрослые детины, втроём напавшие на одну маленькую и слабенькую девочку.

На ней сегодня голубой сарафан, отличающий её от привычного образа сорванца. Такая миленькая, нежная и беззащитная.

– Чуть-чуть! – весело произносит, всё ещё улыбаясь. – Но мне всё равно! Скоро мама меня заберёт!

От этих слов чуть не плачу. Обнимаю её, целую в светлую макушку, чувствуя, как разрывается сердце на части. Это сумасшествие. Она не мой настоящий ребёнок, но всё болит, словно я знаю её всю жизнь.

Я точно должна удочерить её. И сделаю это. Правда, финальное решение не за мной. Но я добьюсь этого. И наказания тех мальчишек.

– Что случилось? – отрываю её от себя. – Почему они на тебя напали?

– Они просто завидуют!

Господи, её только что заставляли вылизывать чью-то обувь, а она… Всё ещё весёлая, блещущая энтузиазмом и позитивом.

– Я сказала, что скоро меня заберут отсюда! – так и есть! Заберу! – И те дураки отобрали у меня еду. Сказали, что меня потом покормят. А я…

Тут она смущается, отводит взгляд.

– Плюнула им в тарелку. Вот они и… – чуть грустнеет, но быстро собирается и снова жизнерадостно сияет. – Разозлились! Но и пусть! Дядя Лёша сказал, что вчера меня удочерили! И через два дня я буду дома!

Что?..

В смысле? Как? Я ведь ещё с ним не говорила, и вообще… ещё ничего не решено.

– Кстати-и-и, – она отрывается от меня и крутится, демонстрируя свой красивый голубой сарафан. – Спасибо за подарок, мамочка! Дядя Лёша сказал, что это ты подарила!

– Так и сказал? – голос чуть не срывается.

Нет-нет… Только не говорите мне, что я опоздала? Быть того не может! Я ведь делала всё быстро, да и к тому же Слава тут уже четыре года, и до этого момента до неё не было никакого дела, а сейчас…

Чуть не принимаюсь стонать в голос.

Почему именно она?

– Ну-у, он не упомянул тебя, – прикладывает пальчик к губам, кажется, вспоминая их разговор. – Но я знаю, что это ты!

Смотрит вновь на меня. И взгляд в мгновение тухнет.

– Ты же? – спрашивает с надеждой.

Это конец.

Что мне ей сказать? Что не я? И я, дура, опоздала? Что платье не от меня? И мамой она будет называть другую девушку?

– Так, – резко поднимаюсь. Нет, здесь что-то не так! – Пошли в медпункт. У тебя щека распухнет.

Тяну к ней свои пальцы, которые обхватывает детская ладошка.

И опять слёзы на глазах.

– Как скажешь! – кивает.

Я быстро отвожу малышку в медицинский пункт. Женщина в возрасте закатывает глаза, проговаривает «опять ты», но всё же смотрит щёчку. А я пока вылетаю из помещения и бегу в кабинет директора.

Алексей ведь знал, что я хочу её удочерить! И даже не предупредил меня, что родители для Славы нашлись.

Но я уверена – тут ошибка!

Останавливаюсь у дверей в кабинет директора и стучусь.

– Да, войдите.

Влетаю в кабинет как ураган, стоит услышать всего два слова.

Держись, Мира! Только без претензий!

– О, Мира! – мужчина подпрыгивает с места, поправляет галстук на рубашке и сглатывает. – Привет! А я как раз… думал о тебе. Что насчёт ужина? Или обеда? Или… Э…

– Алексей, – прерываю его, проходя вглубь комнаты. Я присаживаюсь, чтобы не упасть, если он вдруг подтвердит страшные слова малышки. – Слава сказала, её удочерили. Это правда?

Смотрю на него с надеждой. Чуть не размахиваю перед его лицом папкой, так и говоря:

«Вот! Вот всё! Возвращайте им документы, я пришла!»

Понимаю, что это глупо, но… я в отчаянии.

Не хочу её отдавать.

Мужчина сочувственно смотрит на меня. Вижу, что нервничает. Дотрагивается длинными светлыми пальцами до края стола. И играется с ручкой.

О, нет…

– К сожалению, я отговаривал его как мог, но… Почему-то он хотел именно её. Я не мог отказать. И тебя расстраивать не хотел. Всё же знаю. Я вообще удивился, что спустя четыре года её хотят удочерить, но…

Каждое слово как гром. Пугает, оглушает и заставляет впасть в панику от страха.

Хорошо, что я сижу. Иначе бы упала. Ноги становятся ватными.

– Он был непреклонен. И даже не рассматривал других.

– Кто он? – я знаю, что это тайна. Он никогда не скажет. И по взгляду вижу – не может.

– Прости, – сочувственно прикрывает глаза.