Случайный рыцарь

– Ох, дедушка, ты обо всем подумал, – шепчу я.

Открыв упаковку, я достаю конфету и очищаю прозрачный целлофан. Затем кладу в карман рубашки и возвращаюсь к шкафу за коричневыми ковбойскими сапогами. Они мне в самый раз и так удобно сидят на ноге, что сердце переполняет счастье. В последнюю секунду переодев штаны и напялив темную рубаху вместо легкой, я направляюсь к двери, готовая к встрече с Эдисоном.

Конь в загоне рядом с амбаром, его большие карие глаза наблюдают за мной, пока я бегу по ступенькам крыльца. Он тихо ржет, когда я обхожу свой джип.

– Иду, иду, приятель. Придержи лошадей, – говорю я ему, смеясь над собственной глупой шуткой.

Так и должно быть. Старые друзья. Глупые шутки. Свежий весенний воздух.

Его голова торчит над верхней перекладиной, и он фыркает, словно говоря: «Поторопись».

– Я хотела устроить тебе сюрприз. Но ты уже знаешь, что у меня есть, не так ли?

Он тихонько ржет, когда я подхожу к загону.

– Ладно, ладно. Все уже. – Я целую его в морду и вытаскиваю леденец.

Он вскидывает голову, а затем вытягивает шею и откусывает половину конфеты.

Я глажу его, пока он жует.

– Тебе повезло, что твои зубы остались целы после того количества леденцов, которое я скормила тебя много лет назад.

Он кривит губы, словно желая показать, что все зубы у него в идеальном состоянии.

– Никогда не меняйся, – шепчу я, качая головой, и протягиваю конфету, чтобы он мог откусить еще раз.

Пока он хрумкает, я оглядываюсь через плечо на звук отдаленного мотора.

Через западное поле едет квадроцикл. Опознаю водителя по внушительной фигуре и ругаю себя, что не могу вспомнить его имя.

Черт, как же там было? Я закрываю глаза, пытаясь припомнить наши беседы с дедом. Вместо этого перед глазами стоит сцена знакомства – он после душа, требующий, чтобы я перестала орать.

Блейк?

Нет, Дрейк.

Дрейк Ларкин.

Эдисон толкает меня в плечо. Я даю ему последний кусочек леденца и тихо спрашиваю:

– Что ты думаешь о мистере Ларкине? Странный парень, не так ли?

Эдисон фыркает и топает ногой. И снова толкает меня.

– Правда? – Я смеюсь. – Прям настолько?

Конь снова кивает головой.

Я хлопаю его по носу.

– Тогда все в порядке. Если ты одобряешь, то я рада, что он здесь. Что-то подсказывает мне, что нам понадобится любая помощь, которую мы можем получить. – Квадроцикл уже почти у амбара, поэтому я наклоняюсь ближе к Эдисону и шепчу: – Знаешь, я рада, что он не настолько стар, как я себе представляла. Было бы довольно странно, если бы кто-то старше папы слонялся поблизости.

Эдисон обнюхивает мою ладонь.

– Эй, нет, парень, ты стрескал свою порцию на сегодня. Больше не дам.

Квадроцикл останавливается рядом со мной. Я вижу, что он большой, из тех, где рядом с водителем может сеть еще один человек. На самом деле там спокойно усядутся даже два пассажира.

– Ты дала лошади леденец? – спрашивает Дрейк.

– Ну да. – Я приноравливаюсь и чешу Эдисону шею под головой. – Разве дед никогда не говорил тебе? Это лучший конь на всем белом свете. Все остальные…

– Все остальные лошади только мечтают хоть немного быть похожими на него, – заканчивает Дрейк за меня. – Я уже понял.

Я смеюсь. Именно так звучала «реклама» Эдисона в устах деда.

Может быть, потому, что я вспомнила имя, начинаю замечать в Дрейке кое-что другое. На этот раз он одет, и я могу не прятать глаза. Татуировки и горы мышц – не единственное, что я теперь вижу.

Конечно, на встрече в кухне он тоже был одет, но мой разум все еще был в смятении. Теперь я спокойна.

Отмечаю яркий небесно-голубой цвет глаз в окружении темных ресниц. Темно-русые волосы подстрижены, но достаточно длинные, чтобы их можно было перекидывать в любую сторону, а отросшая за день щетина, странным образом притягательная на вид, покрывает нижнюю челюсть.

Если бы классический ковбой из Северной Дакоты, описанный в женских романах, решил заглянуть в тату-салон, прежде чем предстать во всей красе, он бы недотянул до Дрейка.

С трудом отведя взгляд, я киваю, прислонившись головой к коню.

– Эдисон – единственный в своем роде. Я рада, что дед поделился с тобой нашим любимым выражением.

– Ну, ему тоже есть, о чем мечтать, если остальные лошади так же одержимы идеей побегов из загона.

Его суховатый юмор заставляет меня рассмеяться.

– Он так и сражается с замками, да?

– Черт, да. Я не смог догнать его до самого озера и думаю, что он остановился только потому, что прикидывал – переплыть его или построить мостик.

Я хихикаю, но затем вылавливаю основное. Что-то подобное он уже говорил там, в доме. Зачем Эдисону спешить к озеру?

– Что ты там делал, дружище? – спрашиваю я Эдисона.

Конь фыркает.

– Это очень странно. Он всегда обожал взламывать замки, но никогда не убегал слишком далеко, – говорю я вслух, поглаживая голову коня. – Надеюсь, это не потому, что он старенький, и он не потеряется в один прекрасный день.

Эдисон беспокойно двигается под моими пальцами. Старенький? Я вас умоляю.

– Думаю, он направлялся в город, – говорит Дрейк, взъерошивая рукой свои волосы. – Он скучает по хозяину.

Боль в сердце, которая еще долго не пройдет, возвращается.