Случайный свидетель

Я не реагирую, когда он забирается ко мне в постель, напоминая мне о тех дурацких ночах, когда он приходил в комнату Винса.

— Это был долгий день, не правда ли? — бормочет он.

Его рука обвивается вокруг меня, как будто мы любовники. Я не пытаюсь пошевелить ею, даже когда он начинает трогать меня, ладонью гладя мою грудь через одежду, просовывая пуговицу моих джинсов через дырку и стягивая их вниз.

Я не сопротивляюсь, когда он их снимает, или когда он забирается мне между ног. Я даже не отвечаю, когда он входит в меня сухо, болезненно, проталкиваясь еще сильнее, чем сегодня утром, когда была хоть какая-то смазка.

Я не плачу, когда он снова кончает в меня.

Я не возражаю, когда он потом возвращается в постель и притягивает меня к себе, как будто мы прижимаемся друг к другу.

Мне все равно.

В чем смысл?

— Я уже сломал тебя? — тихо спрашивает он, почти разочарованно. Не из-за того, что он, возможно, навредил мне, а из-за того, что его веселье закончилось, я думаю.

Я не знаю ответа на этот вопрос, а даже если бы и знала, то, скорее всего, не удостоила бы его ответом.

-

На следующее утро он снова берет мое тело, прежде чем встает и идет в душ. Я оцепенело думаю, что подумал бы Винс о том, как быстро растет число, но мысль о имени Винса пронзает завесу оцепенения и причиняет боль, поэтому я останавливаюсь.

Как только Матео уходит, дверь открывается, и Адриан заходит внутрь. — Ты в порядке?

Я слабо киваю.

— Хочешь позавтракать? Тебе нужно… что-нибудь?

Я снова качаю головой, но потом останавливаюсь. — Вообще-то да. Дайте мне Элизу».

На его лице на мгновение промелькнуло удивление, взгляд переместился с меня на кровать, потом обратно. — Элиза?

Я киваю.

— Хорошо, — наконец говорит он, выходя из комнаты.

Проходит некоторое время, но в конце концов раздается легкий стук в дверь, и в комнату заглядывает светловолосая голова Элизы. — Привет, — приветствует она, улыбаясь, пока не видит меня. — О, Миа. Привет.

— Привет.

Ее взгляд скользит по мне, по кровати, в замешательстве. Думаю, ее замешательство от того, что я в постели Матео, говорит о том, что никто не знает, но трудно почувствовать облегчение. Скоро они узнают.

— Что я могу для тебя сделать? — спрашивает она немного запинаясь.

Я сажусь, заворачиваюсь в верхнюю простыню и стаскиваю одеяло на пол, отталкиваясь от кровати. Элиза ахает, увидев полосы крови на простынях, ее щеки краснеют.

— О, дорогая. Тебе что-нибудь купить для твоего ежемесячного платежа?

— Это не из моих месячных, — просто говорю я.

Она смотрит на простыни мгновение, затем на меня, на мой потрепанный, мертвый вид. Страх заволакивает ее ясные голубые глаза, но я не терзаю ее больше.

— Мне нужно принять душ. Не могла бы ты, пожалуйста, поменять их, прежде чем я выйду?

Кивнув, не отрывая взгляда от кровати, она пробормотала: — Конечно.

Глава Двадцать Пятая

Я не встаю с кровати, чтобы сделать что-то большее, чем принять душ или пописать, до воскресенья. Матео заставляет меня есть завтрак, хотя мне от этого становится плохо, и я бы осталась здесь в своей мертвой маленькой раковине намного дольше, только он мне не позволяет.

Положив новый чехол для одежды на кровать, он говорит: — Пора вставать.

— Почему?

— Сегодня день семейного ужина. Обязательно.

— Все еще?

Он просто улыбается.

Я не готова к этому аду, но заставляю себя принять душ и одеться. Новое платье белое и без рукавов, с высоким воротом, но облегающее. Глядя на себя в зеркало в ванной Матео, я размышляю об иронии того, что он одевает меня в белое теперь, когда я запятнана без возможности искупления.

Что касается обуви, он приказал принести мои «Лабутены». Я не думала, что что-то может заставить меня перестать любить эти чертовы туфли, но, боже, он умудрился найти способ.

Это первый раз, когда я действительно кого-то увидела за четыре дня, так что, думаю, неудивительно, что все, с кем я сталкиваюсь, сначала смотрят, а потом неловко здороваются. Несмотря на мое мрачное настроение, мне удалось взять себя в руки физически, и я не выгляжу так ужасно, как себя чувствую.

Я ожидаю, что Шери меня возненавидит, ведь она сестра Винса, поэтому я удивляюсь, когда она обнимает меня на кухне и спрашивает: — Ты в порядке?

Я пожимаю плечами. — Думаю, да.

Франческа избегает моего взгляда, и когда приходит время подавать еду, я понимаю, почему.

Я беру две тарелки, кладу клюкву Матео на его тарелку и ничего не кладу на салат Винсу.

Франческа так осторожно, как только может, берет тарелку Винса. — Я возьму эту.

Я закрываю глаза, опираясь на край стойки. Теперь я понимаю, почему Винс так злился из-за этого раньше. Я не только лишилась отношений, теперь я выйду отсюда, и вся его семья увидит доказательства.

Хуже того, теперь они увидят, что я обслуживаю только Матео.