Случайный турист

– Телефон починили. Пока меня не будет, ты сможешь заказать еду в номер. И вот что я подумала: если спина твоя позволит, мы могли бы здесь задержаться и осмотреть достопримечательности. Немного времени посвятить себе, раз уж мы тут. Сходить в музеи, еще куда-нибудь.

– Замечательно, – сказал Мэйкон.

– Устроить себе что-то вроде второго медового месяца.

– Чудесно.

Сара положила сыры на расправленный бумажный пакет.

– Твой билет мы обменяем. Он у тебя на завтра, но теперь об этом и речи нет. А у меня билет с открытой датой. Джулиан так посоветовал. Я сказала, где он теперь живет?

– Нет. Где?

– Переехал к Розе и твоим братьям.

– Куда переехал?

– На время своей отлучки я оставила Эдварда у Розы, смотрю, а там Джулиан. Он спит в Розиной спальне и каждый вечер после ужина играет в «Прививку».

– С ума сойти!

– Поешь сыру.

Мэйкон взял ломтик, стараясь не менять положения.

– Смешно, иногда Роза напоминает камбалу, – сказала Сара. – Не внешне, разумеется… Она так долго пролежала на океанском дне, что один глаз переместился на другую сторону головы.

Мэйкон перестал жевать и уставился на нее. Сара налила в стаканы какую-то мутную бурую жидкость.

– Яблочный сидр, – пояснила она. – Я решила, тебе не стоит мешать спиртное с лекарством.

– Да, конечно.

Сара подняла стакан:

– За наш второй медовый месяц.

– Наш второй медовый месяц, – эхом откликнулся Мэйкон.

– Двадцать один год вместе.

– Двадцать один, – повторил Мэйкон. Однако срок.

– Или, ты считаешь, двадцать лет?

– Нет, двадцать один, все верно. Мы поженились в тысяча девятьсот…

– Я в том смысле, что прошлый год мы жили порознь.

– А. Нет, все равно двадцать один.

– Ты думаешь?

– Последний год был всего-навсего очередным этапом в нашем супружестве. Не волнуйся, двадцать один.

Чокнулись.

Главным блюдом стало консервированное мясо на французской булке, на десерт – персики и клубника, которые Сара ополоснула под краном. Все это время она балаболила, и Мэйкон почувствовал себя дома.

– Я не говорила, что пришло письмо от четы Эвери? Возможно, в конце лета они заедут в Балтимор. И вот еще, приходили из санэпидстанции.

– Да?

– Термитов не обнаружили.

– Слава богу.

– Я почти закончила свою скульптуру, мистер Армистед сказал, это мое лучшее творение.

– Ты молодец.

– Я знаю, ты считаешь мои занятия чепухой… – Сара свернула последний пакет.

– С чего ты взяла?

– Конечно, ты думаешь, немолодая тетка изображает из себя художницу…

– Кто тебе сказал?

– Знаю, знаю, не притворяйся!

Мэйкон хотел сползти по подушке, но болевой спазм этого не позволил.

Сара разрезала персик и, подсев к Мэйкону, подала ему дольку.

– Я хотела спросить, – сказала она. – Это из-за мальчика?

– Что?

– Тебя потянуло к той женщине из-за ее ребенка?

– Сара, даю слово, ни сном ни духом я не знал, что она потащится за мной.

– Да, я это поняла. Меня интересует вопрос ребенка.

– Какой вопрос ребенка?

– Помнится, однажды ты сказал, что мы могли бы родить еще одного малыша.

– Ну это было просто… Я сам не знаю, что это было. – Мэйкон отдал ей персик, есть не хотелось.

– Наверное, ты был прав.

– Что? Нет, Сара, это была кошмарная идея.

– Да, оно пугает. Не скрою, мне было бы страшно рожать.

– Вот именно. Мы слишком старые.

– Нет, я о том, в какой мир мы отправим ребенка. Вокруг столько зла и опасности. Конечно, всякий раз я бы сходила с ума, выпуская его на улицу.

Внутренним взором Мэйкон увидел Синглтон-стрит, маленькую и далекую, точно зеленая карта Гавайев: нарисованные человечки весело драили ступени, копались в машинах, брызгались водой из пожарных гидрантов.

– Да, все верно, – сказал он. – Но это как-то… согревает, правда? Многие пытаются в меру сил быть ответственными и добрыми.

– То есть ты согласен на ребенка? – спросила Сара.

Мэйкон сглотнул.

– Наверное, нет. Похоже, время упущено.

– Значит, мальчик ее ни при чем.

– Слушай, с этим все кончено. Давай закроем тему. Я же не устраиваю тебе допрос, правда?

– Но вместе со мной никто не приехал в Париж!

– А если б приехал? Думаешь, я бы винил тебя в том, что кто-то без твоего ведома сел в самолет?

– Еще до взлета.

– Что? Ну не в полете же!

– Ты увидел ее до взлета. Ты мог подойти и сказать: «Нет. Уходи. Сейчас же. Все кончено, я не желаю тебя видеть».

– У меня собственная авиалиния, что ли?

– Ты мог ей помешать, если б захотел. Мог совершить поступок.

Сара встала и начала убирать со стола.

Она выдала ему очередную таблетку, но Мэйкон зажал ее в кулаке, не рискуя шевельнуться. Он лежал с закрытыми глазами и слушал, как Сара раздевается, пускает воду в ванной, накидывает дверную цепочку, выключает свет. Когда она осторожно забралась в постель, спину кольнуло, но он не подал виду. Почти сразу дыхание ее стало ровным. Конечно, у нее был тяжелый день.

Мэйкон думал о том, что в своей жизни редко совершал поступки. А если честно, то ни разу. Женитьба, смена работы, связь с Мюриэл, возвращение к Саре – все это случилось само. Не вспомнить ни одного важного поступка, который он совершил по собственной воле.

И что, начинать уже слишком поздно?

Нет никакой возможности стать другим?