Случайный вальс

Всё ещё надеясь на чудо или удачу, я не стал отвечать, а просто кивнул, мол, да, отличный денёк выдался, однако, молчаливое согласие лишь подстегнуло моего визави. Выдохнув табачный дым, он, с некоторым надрывом произнёс:

– Россия плохо с нами поступила, – увидев в моих глазах искреннее изумление, с готовностью продолжил, – когда отец отправляет сыновей в самостоятельную жизнь, он даёт им деньги, одежду, еду и мудрое напутствие. А вы, русские, просто выгнали нас из отчего дома, не дав ничего с собою.

С трудом подавив волну бешенства, я постарался придать голосу спокойно-рассудительную тональность:

– Извините, но вас никто, никуда, не гнал. Насколько я помню…

Мингрел не дал закончить фразу, ему явно не хотелось упускать инициативу:

– Советские войска оккупировали в двадцатых годах нашу маленькую страну и навязали нам социализм! За это надо платить и платить немалые деньги.

Он продолжал говорить и говорить о неисчислимых бедах, причинённых Советской властью его народу, а у меня перед глазами всплыла картинка из недавнего, «кодорского» прошлого: небольшая колонна из трёх БМП остановилась у разбитого войной сванского хутора. Я подозвал ротного:

– Володя, вышли сапёров, пусть осмотрят дом и двор. По-моему, лучшего места для блокпоста и не отыскать. Крышу только подлатаете…

Капитан согласно кивнул и уже собирался окликнуть командира сапёрного взвода для постановки задачи, как вдруг из кустов к нам выбежал мужичок. Он был оборван и худ, драная рубашка не спасала тело от утренней, горной прохлады, а глаза его блестели от голода и страха. Упав на колени, протянул к нам руки и заговорил скороговоркой:

– Только не бейте… Я – свой, я – русский. Неделю здесь прячусь… Сбежал. Только воду пью…

Солдаты подняли мужчину с колен и, поддерживая его под руки, подвели к машине. Спрыгнув с брони, я сказал ротному:

– Володя, дай команду бойцам, пусть полбанки тушёнки разогреют. Не больше. Парню сейчас надо горячего поесть, а не то живым не довезём.

Подойдя к трясущемуся от холода человеку, спросил:

– Вы, кто? Как сюда попали?

В глазах парня появилась мысль. С трудом сглотнув горловой комок, он тихо ответил вопросом на вопрос:

– Скажите, какой сейчас год?

Вопрос был на столько неожиданным, что я сразу и не смог вспомнить, какой год на дворе. Меня выручил капитан:

– Девяносто четвёртый.

Зрачки мужчины расширились от изумления. Вытерев выступившие слёзы, он, немного несвязно, забормотал про себя:

– Два года… целых два года…

Ротный потряс его за плечо:

– Ты, в себя приди. Что, «два года»?

Парень без сил опустился на землю и, немного помолчав, шёпотом ответил:

– Меня два года сваны в рабстве держали. В подвале. Думал, что уже никогда своих не увижу.

Я потряс головой, прогоняя воспоминания и взглянул на продолжавшего обличать российскую оккупацию мингрела. Наши глаза невольно встретились и оппонент, очевидно, увидев, как изменилось выражение моего лица, вдруг умолк. Мне стоило больших усилий сохранить прежний, рассудительно-спокойный тон. Казалось, мой неожиданный вопрос выбил собеседника из колеи:

– Вы, сами-то, где служили?

Слегка растерявшись, тот ответил:

– В Сибири. Связистом, два года…

– Ну, вот и хорошо, значит мы будем говорить о знакомых вещах, – я тяжело перевёл дыхание, но не от тяжести предстоящего разговора, а от желания прогнать прочь образ раба из Кодорского ущелья, – вы помните, в каких домах живут сибиряки? Правильно, в одноэтажных избах. Оглянитесь, вдруг запамятовали, в каких домах живёте вы? Правильно, в каменных, двухэтажных. Как вы думаете, почему? Ответьте, если не трудно, на какие деньги, построены эти дома? И в какое время? Может быть это та самая, проклятая, советско-русская власть вам деньги отвалила? И, ещё, напомните: Сталин, Иосиф Виссарионович, кто по национальности был?