Случайный ветеринар. Записки практикующего айболита

Некоторые клиники платят врачам процент от заработанного ими, но у нас врачи получают оклады. И это годовой оклад, а не почасовая оплата, так что никаких надбавок за сверхурочные и тому подобного. Насколько я могу судить, я получаю примерно столько же, сколько и другие врачи общей практики, специализирующиеся на ветеринарии мелких животных с 27-летним опытом работы. Это достаточно много для неспециалиста. Первая зарплата сегодняшнего выпускника составит примерно 35 долларов в час.

Возможно, кто-то из вас все равно думает:

«60 долларов в час! Круто, должно быть». Это и впрямь круто, и я не жалуюсь. Но позвольте привлечь ваше внимание к двум обстоятельствам, из-за которых это не настолько круто, как кажется со стороны.

Прежде всего, мы от шести до восьми лет учимся в университете, и все эти годы мы не столько зарабатываем, сколько копим долги. Копим и копим. Средний долг выпускника ветеринарного колледжа в Канаде составляет 65 000 долларов. А в США – целых 135000!

А кроме того, большинству из нас не светит пенсия от предприятия или от государства. Значительную часть доходов мы откладываем на то время, когда мы уже не сможем работать. Точнее, так делают те из нас, кто может себе это позволить и кто достаточно дальновиден.

И раз уж мы занялись срыванием покровов, знайте, что у нас есть еще один потенциальный источник доходов. Некоторые ветеринары, и я в частности, являются владельцами клиник и получают прибыль, которую приносит клиника. (Большинство клиник ее приносят, но есть и такие, где прибыли нет.) Тут, однако, тоже надо учесть два важных фактора.

Во-первых, прибылью не получится свободно распоряжаться. Тем, кто хочет стать совладельцем врачебной практики, приходится брать огромные займы, чтобы приобрести долю. Эти одолженные средства можно было бы вложить в нечто иное, например в акции, облигации или недвижимость, но мы предпочли инвестировать их в свою работу.

А во-вторых, я принадлежу к числу немногих счастливчиков, кому удалось приобрести долю в клинике. Более молодые ветеринары с трудом могут это себе позволить, поскольку, как я уже писал, на них висят огромные долги. Кроме того, крупные корпорации все больше и больше скупают клиники, и врачи, в этих клиниках работающие, уже не могут стать совладельцами.

Я понимаю, как мне повезло. Нет, я не купаюсь в роскоши, но я к этому никогда и не стремился, и мне нравится моя жизнь. Я благодарен за доверие тысячам хозяев животных, которые приходили ко мне. Так что, если вы один из тех, кто мне доверился, и читаете сейчас эти строки, – спасибо вам!

В самом сердце

Я веду прием уже очень давно. Когда меня спрашивают, что больше всего изменилось за время моей практики, я откидываюсь на спинку стула, задумчиво тру подбородок, напускаю на себя вид мудрого старца, выдерживаю паузу и тихо роняю:

– Фельдшеры.

То есть я считаю самым важным не все эти новые лекарства – в 1990-х, когда мы отправляли пациента домой после операции, мы мало что из болеутоляющих могли дать его хозяевам, чтобы они облегчали его состояние. Не оснащение лабораторий, позволяющее делать анализы прямо в клинике, – в 1990-х нам приходилось отправлять образцы в стороннюю лабораторию и день или два ждать результатов. Не новые диагностические машины с возможностью визуализации – в 1990-х УЗИ-аппарат мало кто мог себе позволить, а рентгеновские снимки приходилось проявлять в темной комнате, полоща их в кюветах с вонючими реактивами. Не новое стоматологическое оборудование – в 1990-х я был вынужден пилить крупные зубы полотном ножовки, прежде чем удалить. Не новые научные данные, не новые технологии, не компьютеризацию. Все эти новшества, безусловно, важны, даже жизненно важны, но самые глубокие изменения, затронувшие все аспекты ветеринарной практики, произошли с ролью ветеринарных фельдшеров (зарегистрированных технических ветеринарных специалистов, или ветеринарных медсестер и медбратьев, или просто техов).

Если в двух словах, в 1990-х, когда я начинал работать, ветфельдшеры были излишне высоко квалифицированными чистильщиками клеток и удерживателями пациентов. Сегодня вся деятельность ветеринарной клиники, специализирующейся на мелких животных, невозможна без них. В 1990-е годы многие ветеринары просто нанимали кого-нибудь и сами обучали его делать несложную техническую работу, которую им самим делать не хотелось. (И чаще всего эти ветеринары в то время были мужчинами.) Фельдшеры, получившие образование в колледже, делали ненамного больше, чем эти доморощенные помощники. Это приводило к разочарованию и, как следствие, к текучке кадров и профессиональному выгоранию. Сегодня это кажется нелепицей. Я, будучи врачом-ветеринаром, почти всегда сам брал кровь на анализ, ставил внутривенные катетеры, делал рентген и анестезию и чистил животным зубы, тогда как со всем этим вполне могли справиться фельдшеры, окончившие колледж. То есть половину своего рабочего времени я был дорогостоящим (хотя и не настолько дорогостоящим, как сейчас) фельдшером.