Слуга Божий

Глядя на Кнаппе, я подумал, что не уверен, выберет ли Элия Коллер брак или все же встречу с мастером Северусом, весьма прославленным своими умениями и инструментами. Ну, это будет уже ее выбор. Кроме того, оставались у меня сомнения насчет того, сумеет ли Кнаппе, предав Элию суду, после ее выручить. Дела, которым однажды дали ход, остановить нелегко. Мясника либо ослепляет любовь пополам с ненавистью, либо на самом деле он хочет не столько напугать Элию, сколько уничтожить. Вопрос лишь в том — обманывает себя или меня? Впрочем, неважно. Это было его — и исключительно его — дело. Я, инквизитор Мордимер Маддердин, был, есть и останусь лишь стрелой, которую послали в цель. А относительно цели пусть задумывается лучник. Быть может, Элия смягчится, увидев: Кнаппе настолько изнывает от страсти, что послал за ней гончего пса в лице вашего нижайшего слуги?

— И послушайте меня внимательно, господин Маддердин. У меня есть причины полагать, что Элия не такая уж богобоязненная и целомудренная дама, какой хотела бы слыть…

Вот теперь он меня заинтересовал. Понятно, что в словах его надлежало отделять зерна от плевел, но кто сумеет сделать это лучше бедного Мордимера, которого многие годы натаскивали на непростое дело распознания истины?

— Что имеешь в виду? — спросил я, и подумал, не попробовать ли и мне финик, но Кнаппе так шуровал рукой в миске, что небось успел уже все их залапать.

— Каждую субботу, вечером, она тайно выходит из дома и возвращается лишь пополудни в воскресенье…

— Любовник, — рассмеялся я.

— Не перебивай меня! — рявкнул он, я же понял, что он несимпатичен мне — и это, увы, навсегда. — Где тот любовник? В подземельях Сареваальда?

Видимо, упоминание о любовнике заставило мастера мясников занервничать. Не скрою, меня это порадовало, но показывать свою радость было бы неуместно. Зачем мне больше врагов, чем уже есть? Не скажу, чтобы я боялся людей, не любивших меня, но к чему увеличивать их число? Я ведь, в конце концов, тихое и покорное сердце, как и велит Писание.

— А откуда у нее столько денег на новую повозку, новые платья, стадо слуг, все эти пирушки? На некоторые приглашает человек по двести. Точно говорю, дело Нечистого. — Он размашисто перекрестился.

Я готов был биться об заклад: больше всего ему не нравилось, что на эти приемы не приглашали его самого.

— В подземельях под Сареваальдом, — повторил я. — Ну-ну, это и вправду интересно. Но Элия ведь богата.

— Не настолько, — сказал Кнаппе. — А я проверял тщательно, уж поверь.

Это верно, если дело касается финансов, мнение Кнаппе трудно не принимать в расчет. В конце концов, круглый дурак не стал бы одним из самых богатых купцов города и мастером гильдии мясников — а должность эта имела немалый вес.

— Посылали кого-нибудь за ней? — спросил я.

— А то, — понуро ответил он, — посылал, конечно. Три раза. И мои люди не вернулись. Представляете, господин Маддердин?

Это было и вправду интересно. А учитывая, что дело становилось опасным, могло повлиять на величину моего гонорара.

— А отчего бы не сделать это официально? Созовите Совет и потребуйте расследования или составьте формальный донос в Инквизиториум…

— Господин Маддердин, — глянул он на меня раздраженно, и я видел, что теряет терпение. — Я не хочу убивать ее, не хочу жечь на костре — всего лишь принудить, чтобы вышла за меня. Узнай твои конфратеры о ереси — и даже я не спасу ее от огня! Так что решай: берешься за работу или нет, а, Мордимер?

Кнаппе путался, словно пьяница в вожжах. Он что же, всерьез думает, будто я закрою глаза на ересь? Уж тогда бы мой Ангел-Хранитель устроил мне веселье, после которого сеанс с мастером Северусом показался бы возбуждающим свиданием. Разве что увидел бы в этом какую-то пользу, но ведь неисповедимы пути, которыми следуют мысли Ангелов! Как неисповедимы и лабиринты безумия, которыми те пути ведут.

— Сколько? — спросил я, зная, что из этого скупердяя непросто будет выжать хоть что-нибудь.

— Устрою тебе епископскую концессию на весь округ Хез-хезрона. Этого разве недостаточно? — Приподнял брови, словно удивленный моей неблагодарностью. — Выполните после для меня два-три поручения — и будем квиты.

— Концессию всегда можно дать, а потом — отобрать. Зависит от настроения Его Преосвященства, — сказал я, памятуя, что, когда епископ страдает от подагры, поступки его совершенно непредсказуемы. — А кроме того, мне ведь придется потратиться. Или вы, господин Кнаппе, полагаете, что отправлюсь в одиночку? А помощникам нужно будет заплатить.

Мясник шевельнул губами, словно что-то просчитывал про себя.

— Двадцать крон, — наконец выдавил он с усилием.

— Там уже погибли люди, — напомнил я ему. — Триста — и ни полугрошем меньше.

Кнаппе побагровел.

— Не смейся надо мной, попик, — сказал он тихо, — потому что могу и тебе устроить визит к Северусу.

Уж и не знаю, почему некоторые зовут нас, инквизиторов, попиками. Служим Церкви, изучали теологические науки (настолько, насколько могут пригодиться в нашем деле), но, мечом Господа нашего клянусь, мы ведь не священники!