Слуга Люцифера

В то время как кардинал удовлетворял плотские желания La Bella, Адриана де Мила получила от него в подарок обширное поместье в Витербо с годовым доходом десять тысяч дукатов, ещё недавно принадлежащее кардиналу Педре ди Ринсоло, умершему два месяца назад от загадочной болезни. В Риме эту болезнь уже окрестили «болезнью кардиналов». За последний год на небеса отправились три кардинала, их имущество по инвеституре, подписанной самим Иннокентием VIII, было передано кардиналу Родриго Борджиа.

Но Адриане де Мила было мало поместья в Витербо, она хотела большего – безраздельного влияния в палаццо Санта-Мария-ин-Портико, но, увы, юная Лукреция спутала её карты.

По Риму поползли слухи, пущенные синьорой де Мила о том, что кардинал – сатана, сожительствующий с собственной незаконно рожденной дочерью. Глупая женщина тем самым пыталась остановить его от постоянного инцеста, не понимая, что Борджиа безразлично мнение Рима.

Родриго Борджиа постоянно предавался смертельному греху, утопая в объятиях голубоглазой Лукреции.

* * *

– О, Ваноцца! Прекрасно выглядишь! – Родриго с удовольствием отметил, что его пассия не стареет, а благодаря искусным женским ухищрениям выглядит, как и четырнадцать лет назад.

Ваноцца, раскрасневшаяся от прохладного февральского ветра, улыбнулась.

– Ваше Преосвященство! Я пришла к вам по делу.

Кардинал смерил её взглядом:

– Если ты называешь меня по сану, стало быть, дело серьёзное.

– Да и крайне не приятное, – добавила Ваноцци. – Я никогда не вмешивалась в ваши дела, но сейчас я не могу молчать. Ваше Преосвященство, оставьте в покое Лукрецию, о вашей связи уже судачат не только во всех салонах Рима, но и на улицах!

Кардинал рассмеялся:

– Какая глупость! Эти сплетни распускают мои завистники, кардиналы, лишившиеся внимания и благосклонности Папы. Неужели ты веришь сплетням?!

Ваноцци немного помолчала, затем, собравшись духом, сказала.

– Ego te intus et in cute novi[39] и знаю свою дочь. Так, что у меня не возникает сомнений.

Кардинал пришёл в ярость:

– Ты получила от меня более чем достаточно! Я обещал сделать тебя состоятельной женщиной и сдержал слово. Прошу тебя, не указывай, что мне делать!

Ваноцца поклонилась:

– Я знала, что наш разговор закончиться ни чем. Вот, Ваше Преосвященство, прочтите.

Она протянула Борджиа свиток, перевязанный шнурком.

– Что это?

– Пророчество монаха Савонаролы[40]. Прощайте, Ваше Преосвященство, я записала его по памяти.

Ваноцца удалилась. Родриго посмотрел на свиток, раздумывая разворачивать его или нет.

– Что ж, пожалуй прочту…

Кардинал снял шнурок, развернул свиток, перед ним предстали строки:

«Римляне! Смотрите на небеса: они почернели, как запёкшаяся кровь. Бросайте свои дома, бегите из Рима – будет град из огня, серы и раскалённых камней. Fuge, o Sion, quae habitas apud filiam Babylonis[41].

О, Италия, придут казни за казнями! Тибр обагриться кровью невинных жертв, его воды выйдут из берегов оттого, что трупы наводнят его русло.

О, Флоренция! О, Рим! О, Италия! Прошло время песен и праздников. Близятся чёрные времена, и все мы будем в когтях сатаны! Дочь будет жить с отцом, мать с сыном, сестра с братом! Чистота и невинность станут постыдными, и поглотит нас разврат, ложь, жажда крови и стремление к золоту!

И имя сатаны – Борджиа, совратившего свою невинную дочь».

Родриго оторвался от свитка, руки тряслись, глаза застелила красная пелена – он был в бешенстве.

– Карло! Карло! – неистово возопил кардинал.

В покои вошёл мужчина в чёрной сутане:

– Да, Ваше Преосвященство!

– Я хочу, чтобы ты пошёл на площади города и послушал этого лжепророка Савонаролу! Я жду тебя с докладом!

Карло удалился. Он вышел из палаццо Санта-Мария-ин-Портико и растворился на улицах Рима в толпе.

* * *

Карло увидел, как толпа людей устремилась в храм Мария дель-Фиоре. Когда он вошёл в храм, последние звуки органа замерли под сводами. Толпа наполняла небольшое помещение Мария дель-Фиоре душной теплотой, казалось, что на улице жаркое лето, не февральский холод.

Карло огляделся: вокруг него тесно стояли мужчины, женщины и дети, по большей части ремесленники, торговцы и купцы. Скудное февральское солнце с трудом пробивалось через цветные витражи окон и отблесками ложилось на серый камень сводчатых потолков. Над алтарём в полумраке горели свечи.

Карло стоял в толпе, прислушиваясь к тихим разговорам соседей.

– Когда же он начнёт говорить?