Слуга Люцифера

Лукреции стало дурно, несмотря на свою сексуальную распущенность, занятия любовью в присутствии зрителей восторга у неё не вызывали.

Джованни обнажённый подошёл к постели, откинул одеяло и лёг рядом с супругой. Лукрецию захлестнула волна отвращения. «Мерзавец! Ещё и сам пришёл посмотреть, как этот остолоп возьмёт меня! – подумала она про отца. – И это после всего, что между нами было!»

Лукреция закрыла глаза и тут же ощутила на себе тело супруга: к горлу подкатила тошнота. Джованни раздвинул ноги супруги и вошёл в неё. Зрители ликовали:

– Давай Джованни, мой мальчик! – подбадривал его Асканио Сфорца-старший. – Покажи себя!

Джованни проявил себя весьма посредственно, и его стараний хватило ровно на пять минут: Лукреция ощутила извержение его семени.

– Зять мой! – подзадоривал понтифик. – Повтори ещё раз! Давай!

Но зять не смог ничего повторить. Увы, но он не имел таких физических возможностей как Борджиа, который даже в свои шестьдесят лет мог овладеть Джулией Фарнезе два, а то и три раза подряд, не говоря, уже о Лукреции. Понтифик мог всю ночь заниматься любовными играми со своей дочерью, а на утро быть полным сил.

Наконец, когда свидетели консумации поняли, что ничего больше не произойдёт, понтифик объявил:

– Мы, собравшиеся здесь, подтверждаем: брак между Лукрецией Борджиа и Джованни Сфорца осуществлён!

После этих слов мужчины покинули спальню молодожёнов.

– Уйдите! – Лукреция оттолкнула супруга. – Я устала и хочу спать. С завтрашнего дня будем спать по разным спальням, я – на женской половине, а вы – на мужской. И прошу вас, навещать меня как можно реже!

Лукреция демонстративно отвернулась от супруга и отодвинулась на противоположный край роскошного ложа.

* * *

Джованни исполнил желание супруги и навещал её как можно реже. Но всё же, раз в неделю, как того требовали нормы приличия, он захаживал на женскую половину, дабы насладиться своей юной супругой. Лукреция же каждый раз во время соития была холодна и равнодушна к ласкам мужа, мысленно сравнивая его то с Цезарем, то с Родриго.

Мадонна Сфорца не выдержала, ревность к Джулии Фарнезе душила её, и однажды осенью ближе к вечеру она, сказавшись больной, приказала послать за доктором Николо Витолио. Он незамедлительно явился и терпеливо выслушал все жалобы.

– У вас лёгкое нервное расстройство, – констатировал он свой диагноз. – Вы обрели новый статус и мужа, видимо, переволновались от массы впечатлений. Я пришлю успокоительные капли, но сейчас вам лучше отдохнуть и остаться в постели.

Витолио откланялся и удалился. Примерно через час, как и ожидала мадонна Сфорца, в её покоях появился обеспокоенный отец.

– Лукреция, дорогая моя! Что с тобой?

– Доктор Витолио сказал, что всё от нервов.

– Увы, мы слишком впечатлительны. Так уж устроены люди, – вздохнул заботливый отец.

– Папа, вы совсем забыли меня! – воскликнула Лукреция, зная на какой струне души своего «родителя» можно поиграть. – Вы уделяете внимание только этой негоднице Фарнезе!

Она достала кружевной платок и начала утирать глаза.

– Дорогая, но ты – замужем, – попытался возразить понтифик. – Наверняка Джованни проявляет к тебе постоянное внимание.

– Да, уж! Его внимание сводиться к пяти минутам в неделю! Он навещал меня вчера – это просто невыносимо.

– Что делать, Лукреция. Твой брак, прежде всего, был политической сделкой, и я не скрывал от тебя своих намерений.

– Папа, Джованни надоел мне. Отправьте его куда-нибудь, пусть убирается к себе в Милан!

Борджиа рассмеялся.

– Ещё не время, дорогая. Возможно, несколько позже, – понтифик понимал, что подобным поступком лишиться поддержки Асканио Сфорца и наживёт себе сильного врага.

– Вы не любите меня… – захныкала мадонна Сфорца, утираясь платочком. – Это так не справедливо…

Сердце понтифика дрогнуло. Он приблизился к дочери и поцеловал в лоб отеческим невинным поцелуем. Лукреция только этого и ждала, она обвила Родриго руками за шею и прильнула к его губам.

Естество понтифика, как обычно, взяло верх над разумом заботливого родителя.

* * *

Джованни Сфорца, предавался размышлениям, сидя в кресле в своих покоях за бокалом отменного вина.

«Увы, я не могу по пять раз подряд овладеть своей женой. Безусловно, это расстраивает и меня и Лукрецию. Мы слишком мало женаты и она ещё не привыкла ко мне… Я не могу проявить в ней внимания, она избегает меня… Что же делать? Но она так хороша…»

Мысли путались, наконец, Джованни очнулся, уже сгущались сумерки за окном – самое время посетить молодую супругу. Он был настолько поглощён размышлениями, что вовсе забыл о посещении супруги намедни.

Сфорца шёл тихими коридорами палаццо Санта-Мария-ин-Портико, пушистые восточные ковры ручной работы, поглощали шаги. Он приблизился к двери покоев Лукреции и приоткрыл её. До его слуха донеслось:

– Ах, папа! Я хочу тебя!

Джованни растерялся, но, превозмогая смущение и негодование, заглянул в образовавшуюся щель. Перед его взором предстали покои жены: она оседлала мужчину и предавалась плотским удовольствиям на их брачном ложе. Скудные отблески свечей освещали помещение.

– Лукреция, девочка моя… – стонал мужчина.