Слуга праха

Я уже говорил тебе о своем мятежном характере, о том, что меня ничего не интересовало, о готовности разорвать в клочья любого нового хозяина, ибо все они казались мне презренными и жалкими. Но что происходило здесь?

Конечно, эта троица не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. Я следовал за ними и смотрел на их утепленные нейлоновые куртки, поношенные хлопчатобумажные штаны и дешевые проклепанные ботинки, на то, какие они чумазые и неопрятные, Билли Джоэлу не терпелось увидеть ее, оказаться с ней рядом, и только Хайден старался держаться позади, не осмеливаясь признаться брату, что ему не нравится идея убить девушку. Знать бы хоть, кто им заплатил за это!

«Заказ поступил через десятые руки, — пояснил Билли Джоэл, когда его спросили, кто оплачивает работу. — Вы что, не знаете, как это делается?»

Неожиданно я почувствовал, что ноги мои коснулись тротуара, но я все еще оставался слишком прозрачным, чтобы меня увидели: тело мое формировалось очень медленно. А пока я следовал за ними по пятам, так что, оглянувшись, они непременно заметили бы меня, если бы это было возможно.

«Кто же повелевает мной?» — шепотом произнес я, чувствуя, как шевелятся губы.

Такой плотной толпы на городских улицах я еще не видел. Роскошь окружала меня со всех сторон, как будто я оказался на рыночной площади Вавилона накануне Нового года или на базаре в Багдаде или Стамбуле.

За стеклами витрин красовались белоснежные пластиковые богини — манекены в великолепных тканях и мехах, сверкающие украшениями из драгоценных камней, обутые в восхитительные сандалии из тончайших стальных нитей, соблазнительно оплетающих ноги.

Всему этому я не находил объяснения.

Думаю, теперь ты знаешь обо мне достаточно и догадываешься, что я люблю чувственные наслаждения.

Протяни мне кубок, в котором заключен весь мир, — и я выпью его.

Однако я должен был предотвратить убийство девушки.

Я приблизился к братьям вплотную, буквально вклинился между ними. Тело мое становилось все плотнее, и сам я уже отчетливо различал его форму и ощущал исходящее от него тепло, но никто из Эвалов меня не видел.

Тем не менее я предстал перед ними отнюдь не призраком, не устрашающим фантомом.

Я ощущал жар раскаленного тротуара, слышал стук кожаных подошв своих сандалий, вдыхал выхлопные газы проносящихся мимо машин, а взглянув вверх, увидел башни до облаков. Несмотря на яркое солнце, почти во всех окнах горел свет, а рекламные надписи сияли разноцветьем огней — и все это благодаря электричеству.

О, современный мир, где живут и правят богачи! О, город, по улицам которого с трудом передвигаются разодетые, увешанные золотом горбатые карлики и калеки… Вот на углу какая-то сумасшедшая с визгом рвет на себе шелковую блузку, выставляя на всеобщее обозрение обнаженную грудь. Кто-то сталкивает ее с парапета. Вереницы молодых людей в строгих темных костюмах, рубашках и галстуках идут быстро и целеустремленно, однако заметно, что каждый существует сам по себе, отдельно от остальных, они словно не замечают друг друга.

Эвалы веселились.

«Говорил же я вам, что Нью-Йорк — шикарное местечко. Убедились? Посмотрите-ка на ту бабу — видели такую потеху? Но учтите, телка, за которой мы охотимся, вовсе не сумасшедшая, не ровня этой. Так что слушайте меня…»

«Вот еще, будем мы тебя слушать», — хмыкнул Хайден.

Я был совсем рядом. Я вдыхал запах их пота и дешевого мыла. Я ощущал и запах оружия, но они не собирались им пользоваться — я сразу определил, что пистолеты или взрывчатка им не понадобятся: им хватит спрятанных под одеждой острых ножей.

«Но за что вы так с ней?»

Наверное, я произнес это вслух, потому что Билли Джоэл вдруг остановился, повел плечом и хмуро уставился на Хайдена.

«Заткнись, придурок, — рявкнул он. — Закрой пасть и делай, что говорят. Сказал же, что только так мы сможем выбраться из дерьма».

«Ну конечно, прикончим ее, а потом сбежим, как нашкодившие пацаны», — ухмыльнулся Хайден, пихая брата в спину.

«Отвали, идиот, — вскипел Билли Джоэл. — Доби, ты видишь, видишь ее? Она вон в той чертовой машине. Видишь машину?»

Братья прекратили перепалку. Я отпрянул, по-прежнему сохраняя свою форму, точнее, форму, которая наиболее соответствовала внешнему виду людей вокруг.

Мне хотелось взглянуть на нее — на девушку, которую эти трое намеревались заколоть. А они тем временем легкой, почти танцующей походкой шли вперед, не обращая внимания на текущую мимо толпу. Наконец братья увидели будущую жертву и остановились, толкая друг друга локтями. Наступил решающий момент.

Вот она. У тротуара притормозил длинный черный лимузин. Из него вышел седовласый шофер и открыл дверь своей пассажирке.

Эстер… Темные локоны до плеч, даже не темные, а черные как смоль. Огромные глаза — перламутровые белки сияют жемчугом. Глубокий вырез под распахнутым полосатым пальто открывает взору длинную шею и белоснежную грудь.

Она даже не заметила омерзительных типов, которые готовились «прикончить ее». Толпа расступилась, давая ей дорогу.

«Что же мне делать? — прошептал я. — Остановить их? Почему она должна умереть? Ради чего?»