Слуга праха

Вскоре вокруг меня собралась огромная толпа. Люди засыпали меня вполне обычными вопросами: о любви, сострадании, здоровье, и я отвечал всем, а под конец повторил им заповедь Зурвана: «Любить — значит учиться и творить добро».

Силы мои истощились.

Я исчез.

Невидимый, я взмыл вверх и полетел вдоль здания, заглядывая в окна.

«Кости, — шепотом повторял я. — Мне нужно найти свои кости».

Наконец я оказался в комнате с печью. Теперь здесь никого не было. Не работали и камеры наблюдения. Похоже, отключили всю систему. Открыв дверцу печи, я увидел свои кости в целости и сохранности — с виду обыкновенный человеческий скелет.

Пока я тащил скелет из печи, кости, заново скрепленные проволокой, стучали и гремели, ударяясь о дно печи и друг о друга. Призвав все свои силы, так что руки сделались будто стальными, я раздавил череп и долго дробил обломки, пока они не превратились в золотистую пыль.

Оставаясь невидимым, я проделал то же самое со всеми костями, растирая их между ладонями. Вентиляционная система уносила прочь мельчайшие сияющие пылинки. Потом я открыл окно, и резкий порыв свежего ветра взметнул пыльное облако.

Я стоял, наблюдая за исчезновением золотистой пыли, а когда ее почти не осталось, призвал ветер, чтобы он окончательно очистил комнату и развеял прах по миру.

Итак, все было кончено. Я огляделся и не увидел ни единой частички золота.

Застыв на месте, я размышлял и ждал, что произойдет дальше, а когда убедился, что вновь стал видимым и мое крепкое тело окутывают прежние одежды, вышел из комнаты.

В здании было полно полицейских, сотрудников центров по борьбе с особо опасными заболеваниями, военных, и я решил, что не стоит показываться охваченным паникой, суетящимся людям.

Кроме того, мне предстояло сделать еще кое-что. Мне не хотелось этим заниматься, но я должен был завершить начатое. Слишком много смертельно опасного яда оставалось спрятанным в самых разных местах. Слишком много людей имели к нему доступ и могли воспользоваться им, прежде чем он попадет в руки властей.

С поразившей меня самого легкостью я избавился от тела, взмыл в воздух и, покинув здание Храма, полетел высоко над землей.

Мое путешествие завершилось в окруженном войсками Храме божественного разума в Тель-Авиве.

Невидимый, я проник в здание и уничтожил продолжавших сопротивляться сторонников Грегори. Всех до единого, в том числе и докторов, охранявших смертельные вирусы. Я действовал стремительно и бесшумно, жалея лишь, что мое пробуждение к новой жизни омрачено убийствами. Но работу я выполнил успешно и в полном объеме.

После этого я помчался в Иерусалим, но, как оказалось, все находившиеся там соратники Грегори уже сдались, и городу ничего не угрожало.

В Тегеране, однако, дело обстояло по-другому. Мне снова пришлось убивать. Мало того, я не устоял и поддался жестокому порыву. Прежде чем совершить кару, я принял весьма живописный облик, чтобы вселить еще больший страх в суеверных персов — тех приверженцев Храма, кто прежде исповедовал распространенные в пустынях верования. О суетное тщеславие! Я презирал себя за столь недостойное представление. Вид крови и ужас в глазах жертв уже не доставляли мне удовольствия.

И все же мой поступок не прошел даром, ибо позволил лучше узнать себя самого. В тегеранском Храме я безжалостно расправился со всеми, кто не сложил оружие и не встал на колени, чтобы умолять меня о милосердии.

Мое вмешательство требовалось и в других странах.

Впрочем, я не стану утомлять тебя историями обо всех совершенных мною убийствах.

Скажу только, что я посетил все Храмы, даже те, которые, как говорят военные, были «исключены из сферы боевых действий», и оказывал посильную помощь везде, где она требовалась.

Однако усталость начинала брать верх.

Я сознавал, что главная заслуга в победе над Грегори Белкином и уничтожении его Храма разума должна принадлежать миру живых. Поэтому часть работы я оставил им.

Смертоносное путешествие подарило мне новое знание. Я понял, что убийство уже не приносит мне радости. Я больше не был малахом.

Теперь я думал только о любви и хотел посвятить себя ей.

По правде говоря, я так устал, что последние из кровавых расправ, Когда пришлось уничтожить приспешников Грегори в Берлине и Испании, дались мне нелегко, но я собрался с силами и стойко выдержал испытание.

Сражение с Храмом разума еще не закончилось.

Но я вышел из игры.

И мгновенно почувствовал огромное облегчение. Я без труда вернул себе тело. После такого безумного возбуждения естественно было обрести форму и явиться в мир существом, которое могут видеть, слышать и ощущать. А вот чтобы стать невидимым, требовались ловкость и мастерство.

Целую неделю я странствовал по свету и нашел это захватывающе интересным.

Я посетил пустыни Ирака и руины греческих городов, а также многие музеи, где были выставлены артефакты времен моей юности, и подолгу молча стоял перед каждой витриной.

Перемещение в образе духа отнимало много энергии. Я оставался сильным в любой своей форме, однако принимать чужой облик становилось все труднее.