Слуга. Штучная работа

На часах было около десяти. К сожалению, в гостинице речного порта вместо дамы-спасительницы сидела старушка. Свет клином сошелся сегодня на старухах. Вторая по счету за одно утро.

Михалыч шевелил пальцами, вспоминая имя коридорной дамы, что помогла недавно сбежать от погони.

– Она будет только завтра, – догадалась сменщица. – Она говорила о вас.

Она улыбнулась, показав два ряда ровных зубов.

– Значит, завтра…

– Выходит, что так. Но я предупреждена… – Она сомкнула губы, словно растягивая удовольствие. – Я должна вас поместить в номере без оплаты. Так просили…

– Кто просил?

Старуха опять улыбнулась:

– О ком же мы говорим-то! Простая, казалось бы, история – сделать даме предложение, но нет…

Старуху понесло. Сейчас она вспомнит старые времена и героев-любовников.

Михалыч шевельнул пальцами:

– Я устал… Мне бы ключик…

Женщина поднялась, открыла шкафчик с висевшими там ключами.

– Вот!

Подав ключ, она отвернулась. Она исполнила долг. Больше ее ничто не интересует.

Михалыч отправился в комнату, быстро разделся и лег в кровать, несмотря на притязания голодного желудка. Он твердо знал, что желудок непременно успокоится. Лучше спать голодным, чем бегать в поисках пищи с опухшей от бессонницы головой.

Проснулся в четвертом часу дня. За это время никто не беспокоил. Было бы слышно, если бы в коридоре кто-то шумел. Бритье и умывание заняли минут сорок. С пистолетом под мышкой и деньгами в кармане, он вышел из гостиницы, направляясь к Миллионной улице – бывшей имени Ленина. Старое название возвратили в надежде на лучшие времена. От Миллионной теперь зависела судьба целой губернии. Повернул на Дворянскую (бывшую имени Кирова), опустился в погребок «У Яноша», заказал двойной шницель и принялся ждать, будучи абсолютно уверенным, что всё у полковника будет теперь хорошо. И что если вдруг кончатся деньги, то грабить награбленное – не такое постыдное дело: в интересах государства такое всегда допустимо.

Вскоре кельнер поднес заказ и удалился. Зал был наполнен наполовину. Скрипач с пианистом исполняли заунывную мелодию. Рядом с ними, на возвышении, трудилась, виляя задом и держась за полированную трубу, стриптизерша. Трудилась – это слишком громко сказано: она даже не вспотела, слегка приседая и поднимая по очереди обнаженные ноги.

Михалыч стал ужинать, поглядывая в сторону стриптизерши – у той вряд ли был муж, поскольку представить себя мужем при такой супруге просто невозможно. Кому нужна барышня со стальным инструментом меж ног…

Но девица оказалась закаленная, и всё мельтешила – дикая лань с трепетными ноздрями. И била копытцами перед диким горным козлом. В этом мире лучше быть упертым бараном, чем благородным оленем…

Шницели были прекрасны. К ним стопка водки была бы как раз. Но секундное замешательство тут же пропало – не для того прибыл в город полковник Кожемякин.

Расправившись с пломбиром, заправленным ложкой варенья, он расплатился и вышел из погребка – ближе к свежему воздуху, подальше от млеющей девицы. И пошел в обратном направлении – к речному вокзалу, а оттуда – к набережной.

У реки он остановился. Взгляд прыгал с одного предмета на другой, пересчитывая их количество. Двадцать столбов по набережной. Два моста через реку. Шесть грузовых теплоходов и две самоходных баржи. Восемь кранов, из которых работает лишь один… А в поселке? Как там у матушки?

Глава 13

Вдоль набережной краснели скамейки со спинками. Михалыч сел на одну, закинул ногу на ногу и сидел, блуждая взглядом по водной ряби. Местами вода бурлила на каменистых косах, а мысли скакали одна за другой: недостатки в планировании, недостатки в мышлении, законы с двойными стандартами – одним нельзя, другим можно. Против одного мужика возбудили уголовное дело только за то, что он, будучи внедренным в банду, посадил эту банду на скамью подсудимых. Мужика обвинили в том, что он спровоцировал бандитов на противоправный поступок. Защитников в суде оказалось больше, чем подсудимых. У некоторых бандитов было по три защитника. Адвокаты старались, и защита у них получалась. Кроме них, кто-то еще в том деле старался. Без судьи и прокурора не обошлось. Оперативника не взяли под стражу и пока что не осудили, но в грязи извалять успели.

В здешних местах дела обстоят в том же духе. Здесь расцвела и похорошела мафия, а виной всему, выходит, Политик. Против него нет прямых улик, зато множество косвенных. Иванов не стал бы молоть чепуху. Он говорил, что Политик рвался во власть не ради политики – он продвигает собственный капитал. Физик – человек с Северного. А Северный – город за колючей проволокой. Ведь не зря же было написано и спрятано в баночку из-под крема: