Слуга смерти(СИ)

За тот месяц, что я жил в этом мире, меня вызывали всего дважды - сортировал жалобы от городских бедняков и гостей города без лишнего золотого в кармане. Обращения таких людей (и нелюдей) могло ждать решения суда или старшего чиновника по году. Занятие было не пыльно, знай себе раскладывай по ящикам листы бумаги или пергаменты по схожести фактов: нападение городских бандитов, нападение ручной нежити, нападение дикой бесконтрольной нежити (или иного монстра) и так далее.

Сегодня меня вызвали в канцелярию на работу в третий раз и поставили задачу: помочь стражникам в городской тюрьме этой ночью.

- Работка не пыльная, только холодная и местами вонючая, - пояснял мне пожилой стражник, проводя экскурсию по мрачным сырым и холодным коридорам подземных уровней городской тюрьмы. И так из-за пещерного расположения города здание тюрьмы не отличалось комфортом, так и чем ниже располагались камеры, тем хуже там были условия. Верхние камеры, хотя бы, ветерком продувало, вонючий воздух не скапливался, сырости поменьше было.

- Только смотреть и всё? - уточнил я свои обязанности, о которых мне кратко рассказали ещё в городской канцелярии.

- Только смотреть и всё. В случае чего позвони вот этим колокольчиком. Но это на крайний случай: тебе плохо станет или душегубцы драку со смертоубийством устроят, покалечат кого, вот тогда и звони. А на разные мелочи внимания не обращай.

Стражник вручил мне медный потемневший и жутко исцарапанный колокольчик в половину моего кулака размером.

На эту невзрачную вещь были наложены достаточно сильные чары, разобрать какие - я не смог вот так с налёта.

- А услышите?

- Хе, впервые здесь, что ль? - хмыкнул собеседник.

Я в ответ кивнул.

- Так тут же магия, небось, почуял её. Как начнёшь звенеть им, так в караулке задребезжит большой колокол. А его даже мёртвые услышат, хе-хе, - хохотнул мой гид.

- А что за мелочи, уважаемый?

- Да если кто из них душу Госпоже отдаст, то это мелочь. Или есть-пить станет просить, ты тоже на это внимания не обращай. Кому надо было, тем уже и баланды, и воды выдали на ужине.

В этот момент мы спустились по узкой лестницы до первого подземного этажа с камерами.

Коридор был не узкий, не широкий, достаточный, чтобы да человека шли плечом к плечу и до них не могли дотянуться узники. Каждая камера была отгорожена от соседней каменной стеной, а от коридора - частой железной решёткой из кованых прутьев.

Друг от друга тюремные кельи отличались только длинной, а вот глубина была у всех одинаковая, примерно метра три с половиной. Самая протяжённая имела около десяти метров и была буквально забита людьми.

- Ого, это банда? Разбойничья шайка? - удивлённо спросил я. Народу в камере было человек тридцать пять, места, чтобы лечь не было, и все заключённые сидели на корточках или стояли, прислонившись к сырым стенам. Хотя, лично я бы ни за что не стал бы ложиться в эту грязь на полу камеры, из которой местами торчали пучки соломы.

- Да какой там, - махнул рукой стражник, - севры простые. Крестьяне из должников. Долговая тюрьма для таких уже переполнена, вот и перевели часть сюда, в эту седьмицу в последний день будет устроен невольничий аукцион. Может, кто-то и купит их для работ, всё ж лучше, чем тут помирать.

У меня по коже мороз прошёл, когда я представил, что мог попасть в тело одного из этих людей, раба или бесправного крестьянина, который в тридцать лет уже выглядит стариком, если ему не повезло с землевладельцем и наделом.

Через несколько камер в крошечной одиночке, похожей на пенал из-за своей узости, был распят на стене страшно измордованный щуплый мужчина с бородой и длинными волосами, которые превратились в колтун от грязи. При виде нас он страшно закричал, потом заскрипел зубами, завыл и задёргался в кандалах.

С губ потекли струйки крови, а суставы хрустели и выворачивались так, что человек уже давно должен был потерять сознание от болевого шока.

- Одержимый это, не обращай на него внимания. Его один из магистров уже выкупил для опытов. Заплатил, чтобы его придержали в тюрьме несколько дней, пока он приготовит для него место.

- Да он убьёт себя раньше!

- Ха, убьёт себя? - хохотнул спутник. - Да это же одержимый! Он по нескольку раз в сутки себе кости ломает и рот разрывает крича и завывая, и потом всё заживает на нём, как на собаке. Непростой бес в нём сидит, совсем непростой.

Десять следующих камер были заполнены семью десятками городских воров, убийц, горными и лесными разбойниками.

Внимание привлёк человек в одной просторной камере, находившийся там в одиночестве, хотя в соседней такой же сидели шестеро. И выглядел он вполне себе неплохо - в меру упитан, румянец на щеках, одежда мятая, манжеты и воротник засаленные, но выглядит практически новой в сравнении с лохмотьями прочих заключенных. Обстановка в камере и вовсе режет глаза: стол из плохо струганных досок, табурет, веревочный гамак крепился к скобам в стене, предназначенным для кандалов. В гамаке лежало толстое шерстяное одеяло.