Слуга смерти

Головная боль то накатывала медленной волной, то снова отступала, словно профессионально знающий свое дело мучитель. Она окутывала его голову, словно холодное покрывало, тяжелое и неотвратимое, и начинала постепенно распространяться и на другие части тела — в основном по внутренностям. Врачу он сказал, что не хочет в больницу, чтобы оценить ее реакцию. Если бы она рявкнула: «Подумай еще раз, придурок, ты в очень, очень глубокой заднице, и мы собираемся силой затащить тебя в страшное место, где стоят машины с зелеными экранами, а потом ты наверняка умрешь», — он бы спокойно отправился с ней. Но она ничего такого не сказала, и, значит, был шанс, что с ним все в порядке.

В общем-то, он действительно чувствовал себя вполне сносно, если не считать головной боли и ощущений в желудке, которые он склонен был рассматривать как ее отголоски. Где-то он читал, что желудок покрыт изнутри оболочкой из нервной ткани, которая на самом деле является вторым по величине скоплением нервных волокон во всем теле (естественно, после мозга). Отсюда и неприятные ощущения в животе, и все такое. Возможно, с точки зрения эволюции это имело смысл — дать внутренностям достаточно мозгов, чтобы они могли послать сигнал: «Не ешь снова эту дрянь, вспомни, что случилось в прошлый раз» — примерно как поступил его собственный желудок, когда его вырвало в лесу. Он надеялся, что нынешние ощущения — лишь проявление сочувствия со стороны желудка к его голове. Если же нет — возможно, ему все же следовало бы отправиться в больницу.

Он также надеялся, что болеутоляющее, которая дала ему врач, начнет вот-вот действовать. От головной боли у него перед глазами все плыло. Том все еще продолжал цепляться за мысль, что рано или поздно он все-таки встанет, выйдет в город и найдет мерзкого старикашку, который ничего не сказал про медведей, но внезапно план этот показался ему совершенно нереалистичным. Вполне вероятно, что старикашка сам бы его поколотил.

И тут Том неожиданно улыбнулся.

Конечно же, дело было вовсе не в медведях. Вовсе нет. Одной из причин, по которой ему хотелось как можно скорее почувствовать себя лучше, было желание рассказать людям кое-что интересное. Действительно интересное. То, что в конечном счете заставило его остаться в живых и любой ценой выбраться из леса. Пока что он никому об этом не рассказывал. Но когда придет время…

Потом его улыбка столь же внезапно исчезла. Да, он узнал кое-что новое. То, что спасло ему жизнь, однако ни в чем ее не изменило и не помогло выбраться из темной ямы, в которой он оказался. Что случилось — то случилось, даже если никто об этом не знает. Единственная разница заключалась в том, что теперь ему было известно нечто такое, ради чего стоило рискнуть.

Словно в тумане, Том смотрел сквозь стекло, за которым занималась своими делами полиция Шеффера в лице Фила. Тому все больше начинало казаться, что он знаком с ним давно, еще до ухода в лес. Фил был молод и крепко сложен — большинство полицейских, судя по всему, проводили все свое время в спортзалах, чтобы мускулы на их руках отчетливо выделялись под короткими рукавами форменных рубашек. В данный момент Фил ничем особенным не занимался, просто то входил в комнату, то выходил. Вероятно, особой работы у него раньше не было, если не считать автомобильных аварий, пьяных выходок в барах и редких семейных ссор долгими зимними вечерами. Пока из лесу не вышел некто, готовый рассказать весьма странную историю.

Вскоре Фил наверняка снова должен заглянуть в комнату, и тогда, возможно, он все ему расскажет. Том отхлебнул бульона из чашки. Тот успел остыть, и в нем не хватало соли, но во всем остальном он был вполне неплох. Том даже почувствовал себя немного лучше.

Он сидел, постепенно погружаясь в белую мглу.

Позади него послышался чей-то голос.

— Сэр?

Том покачал головой, зная, что деться ему некуда. Он был весь в крови, под ногами что-то хрустело. Наконец он повернулся, зная, что сейчас произойдет, но не представляя, каким образом это может уложиться у него в голове.

— Сэр?

И вдруг все изменилось. Он судорожно дернулся и понял, что все еще сидит на своем стуле в полицейском участке, очень далеко от Лос-Анджелеса. Горел яркий свет, он был закутан в одеяла, и примерно в ярде от него на полу стоял маленький обогреватель, от которого тянуло теплом. Это что-то новое, подумал он. Этого он не помнил.

Новым был и человек, стоявший по другую сторону стола. Том моргнул.

— Который час?

— Три с небольшим, сэр, — ответил человек. Он был намного старше Фила, выше и шире в плечах и вообще крупнее во всех отношениях. Он сел на стул напротив.

— Кто вы?

— Моя фамилия Коннелли. Я здесь работаю.

— Понятно. — Том неожиданно широко зевнул. — Мне, собственно, немного жарко.

— Мой помощник говорит, что доктор велела держать вас в тепле. Именно это мы и делаем. Если только, конечно, вы не считаете, что для вас лучше было бы провести ночь в больнице. Мне лично кажется, для этого есть причины.

— Я прекрасно себя чувствую, — ответил Том.

Коннелли облокотился на стол и посмотрел на него.

— Вы уверены?