Слуга света

Первое, что я увидел, это мужик, прижимавший меня к кровати. Он вовсе не казался свирепым или кровожадным. Абсолютно спокойное выражение лица, на котором не читалось даже малейшего отблеска эмоций. Лет, приблизительно, тридцати. Одет, в грубо пошитый плащ, темно-коричневого, практически черного, цвета. В глаза, при первом взгляде на него, бросались две вещи. Первое, у него не было ни малейшего намека на бороду, что для этого мира, как минимум, странно. И второе — отсутствие правого глаза. Вместо него, глазницу прикрывала повязка черной ткани, из-под которой виднелись края, уродливого шрама.

— Отпусти, мальчишку, — раздался спокойный, но властный голос, со стороны окна.

И мужик тут же, меня отпустил.

Я поднялся на кровати, уперев локти в подушку. Вставать не решился. Испугался, что неправильно поймут, и снова обездвижат.

В нашем маленьком номере как-то сразу стало тесно. Мужик со шрамом, державший меня, отошел к стене. Возле входа, стояло еще двое мужчин, в таких же уродливых плащах. Еще трое возле стола. За столом сидел только один, а двое других, стояли у него за плечами, как охранники.

Алан сидел на полу, и задумчиво потирал, синяк под глазом. Он, как и я, не решался подняться на ноги, ожидая следующего шага незнакомцев.

Мужчина, сидевший за столом, пристально изучал нас с Аланом. Это был абсолютно седой дядька, с волосами, свободно спадающими на плечи. У него было совершенно незапоминающееся, миролюбивое лицо, начавшего полнеть, пятидесятилетнего мужчины. И, вместе с тем, я чувствовал, что этот мужчина привык повелевать. Я не знаю, откуда появилось это знание, но чувствовал, что стоит ему только попросить, чтобы я начал, к примеру, отжиматься, и я немедленно это сделаю.

Слева, за плечом главного, стоял дядя Антон. Я ожидал увидеть на его лице признаки смущения или раскаяния, но их не было. Он смотрел мне в глаза с видом победителя, и противно усмехался. Как же мне стало жаль, что пистолет выбили! С каким бы удовольствием, я бы стер пулей эту идиотскую усмешку с его лица!

По правую руку от главного, стоял еще один мужчина, тоже облаченный в плащ. Неприлично толстый — ему в размерах брюха уступал даже Антон. Единственное, что отличало его от товарищей, был широкий кожаный пояс, с обилием всевозможных кармашков.

До меня дошло, кто все эти люди и мне сразу стало страшно. Холодные пот, тоненькими струйками, потек по спине. Мы попали в лапы к тем, от кого так старались спрятаться!

Вторгшиеся в наш номер люди принесли с собой несколько светильников, довольно причудливой конструкции. Шары, размером с футбольный мяч, покоились на изогнутых подставках, приблизительно тридцатисантиметровой высоты. От шаров исходил молочно-белый свет, освещавший комнату, не хуже мощных электрических прожекторов.

— Вот все и собрались, — чуть хрипловатым голосом, промолвил мужчина, сидевший за столом. — Позвольте представиться. Я — энул Родо. Думаю не имеет смысла рассказывать, что нас к вам привело?

— Отчего же нет? Как раз таки имеет, — ответил Алан. — Вот уж не думал, что у вас столь бесцеремонным образом ведут себя с гостями. Врываются ночью, лицо бьют, руки скручивают. Или у вас такие представления о гостеприимстве?

Он сидел на полу, как-то неуклюже подогнув под себя ноги. Я не сразу понял, что Алан принял неизвестную мне боевую стойку. Пришлось тихонько, чтобы никто не заметил моих телодвижений, пошевелиться на кровати, занимая более удобное положение. Теперь можно было, сразу же кидаться в бой, как только возникнет такая необходимость.

Алан самым внимательным образом изучал энула. Его лицо не выражало страха, или смятения, одно лишь спокойствие и любопытство. Но, по его немного сведенным к переносице бровям, я определил, что сейчас мой компаньон самым активным образом просчитывал варианты развития событий, выбирая наиболее приемлемый для нас.

— Отнюдь, такого приема удостаиваются лишь нежелательные гости, — так же спокойно ответил жрец. — Поэтому я не собираюсь извиняться за доставленное неудобство. Вы уже далеко не первые, кто прибывают к нам на планету. Мне всегда казалось, что мы достаточно ясно дали понять, как относимся к соглядатаям. Или вам это не было известно?

— Нет, конечно. Я вообще не понимаю, о чем идет речь, — очень искренне воскликнул Алан. — Мы сдаем экзамен. Если вдруг что-то вас не устраивает, то мы готовы прямо сейчас отклоняться и отправиться домой. Поверьте, если вы вернете наши вещи, то мы забудем этот неприятный инцидент, и наш родной город не станет объявлять вам войну.