Слуга тигра

– Цветочные лодки недалеко от порта, для тех, у кого не хватает денег на заведения приличные, – Ху Мэнцзы поморщился. – Неотесанные девчонки из Корё что угодно сделают за медяки, ни музыке, ни пению толком не обучены, некоторые даже языка не знают! Не советую туда ходить… Кстати, почему вы не пьете? Разве ваша служба не окончена на сегодня?

– Вы уже забыли, сколько раз подливали мне, господин Ху? – усмехнулся Сун Цзиюй. От вина на голодный желудок и правда уже слегка зашумело в голове. Следовало вернуться в управу и лечь спать.

Сун Цзиюй вспомнил холодную спальню и жесткую постель. От одних мыслей стало тоскливо, заныла спина. Нужно скорее переезжать, не то придется звать Хэ Ланя каждое утро, чтоб делал массаж…

– Чаркой больше, чаркой меньше, разве же я считаю такие мелочи? – Ху Мэнцзы усмехнулся. – Если мы закончили деловые разговоры, почему бы нам не позвать девушек поиграть в шарады? Или пригласим здешних музыкантов? Юноши словно с небес спустились, так талантливы во всем! Нужно ловить момент, пока их не перекупили в столицу!

«Музыканты… Ну хоть что-то хорошее тут есть», – мысленно отметил Сун Цзиюй.

– Благодарю за ужин, господин Ху, – сказал он, поднимаясь. – В следующий раз угощение с меня.

– Так следующий раз будет! – Ху Мэнцзы просиял. – Я непременно приду, скажем… к вам на новоселье.

– Прекрасно, пришлю вам приглашение, – Сун Цзиюй не намерен был праздновать новоселье – пришлось бы приглашать гостей по рангу, а он не хотел давать повода подлизаться и притащить подарки. Но отчего бы просто не выпить вина в компании единственного знакомого? Происшествие в заброшенной усадьбе, кажется, было позабыто.

Он откланялся и вышел из «Золотой ивы». Прохладный речной воздух, пахнущий тиной, немного прочистил голову.

Торговцы, расставившие вдоль берега лотки, навешивали на лавки пестрые фонари, зазывая гуляк, но между освещенной громкой улицей и борделем лежал островок холодной влажной тьмы. Ивы густыми кронами закрывали свет, в темноте сверчки перекрикивались с лягушками.

Вдруг во тьме под старой ивой зажегся огонек фонаря, качнулся в сторону Сун Цзиюя.

Тот положил ладонь на рукоять меча.

– Кто здесь?

Хэ Лань неслышно выступил из тьмы.

– Это я. Вы задержались дотемна, и я… взял на себя смелость вас встретить, – он стрельнул глазами в сторону. – Вы высокий, красивый и хорошо одеты. Убийца может на вас позариться.

Сун Цзиюй удивленно посмотрел на него. «И ты, что ли, собираешься меня защищать?» – хотел спросить он, но в последний момент сдержался. Порыв юноши благороден, пусть и бестолков, ни к чему его высмеивать.

– Спасибо за заботу, – мягко сказал он. «Высокий, красивый»… В столице его внешности доставалось меньше комплиментов. Что сказать – захолустье…

– Я возвращаюсь в управу. Ты… кстати, где ты живешь?

– Я сплю под столом в кабинете учителя, так что нам по пути, – беспечно ответил юноша.

– Как это под столом? – неприятно поразился Сун Цзиюй. – Так не пойдет. В павильоне магистрата много комнат, он жил здесь с семьей – можешь занять одну.

Хэ Лань приподнял тщательно выщипанные брови.

– Но это ваши покои. Вы хотите, чтобы я прислуживал вам? Я мало в этом смыслю.

Сун Цзиюй озадаченно поглядел на него.

– Мне не нужны слуги, там просто есть место, – терпеливо объяснил он. – Тем более что не сегодня-завтра я перееду. Впрочем, как хочешь.

– Конечно, я хочу! Но… не знаю, прилично ли. – Хэ Лань отвел глаза. – Что подумают в управе?

– А что они могут подумать? – Сун Цзиюй вздернул брови. Да даже если что-то подумают, кто осмелится болтать?

– Что вы по-особенному относитесь к вору, который только-только решил исправиться. Может быть, я обманул вас, втерся в доверие…

– Я забочусь обо всех своих людях, – сухо ответил Сун Цзиюй. – А если кто-то будет болтать подобное – долго ему на службе не удержаться. Можешь поселиться с моими слугами, если тебе так будет удобнее.

Хэ Лань улыбнулся так, что ямочки проступили на щеках, и кивнул.

– Спасибо, господин Сун! Я позабочусь о вас.

– О себе позаботься, – Сун Цзиюй усмехнулся.

* * *

Позже, уже лежа в постели, он против воли припомнил эту улыбку: ямочки на щеках, изящно приподнятые уголки глаз… Давно ему никто так не улыбался – весело, искренне. В столице цензору Суну доставались лишь заискивающие усмешечки… Впрочем, давал ли он кому-нибудь поводы для радости? Даже Лун-гэ в последнее время… Он задумался о Лун-гэ…

…И, должно быть, провалился в сон, потому что карие глаза Лун-гэ вдруг позолотило солнце, и вместо него перед ним возник Ху Мэнцзы с остановившимся тигриным взглядом. Вот он приблизился на шаг, и Сун Цзиюй невольно отступил. Нельзя показывать этому наглецу слабину! Но как не отступить, когда это уже никакой не Ху Мэнцзы, а самый настоящий тигр, огромный, медовый, с черными полосами. «Он почуял мою кровь», – понял Сун Цзиюй, схватился было за меч, но меча не было.

– Ланлиньского прекрасного вина густ золотистый аромат… – проговорил тигр низким, раскатистым голосом и облизнулся, подступив еще ближе, и вдруг встал на дыбы, уронил тяжелые лапы на плечи Сун Цзиюя, впечатывая его в стену…

* * *