Слуга злодея

Ублажили также его маленький, но воинственный отряд в лице Рафаила и Фетиньи, поселив каждого в отдельной избе, а для душевного спокойствия собаки Пушки в деревне разогнали по домам всех кошек.

Но счастье длилось недолго. Белобородов обезумел от свалившихся на него денег. Да и было от чего съехать с ума. Десять тысяч рублей составляли жалованье канонира Ивана Белобородова за полторы тысячи лет службы. Он расквартировал свою шайку в раскольничьей деревне Пустоносовой и в сраме и веселии пирушек начал шататься по окрестностям, тычась из угла в угол, как сломавшийся механический заяц. Его, однако, все больше сталкивало на юго-запад, к основным силам Пугачева.

Уже разгорелась весна, журавли роняли сладкие приветы, принесенные ими из теплых стран, воробьи насмешливо чирикали над Кузьмой, а Вертухина все не было. Пропал Вертухин. Кузьма выходил на пригорок, приставлял ладонь ко лбу, но в глаза ему лезли одни только дымящиеся навозные кучи в огородах.

До Красноуфимской крепости, куда шел с юга Пугачев, шайке Белобородова осталось уже верст пятьдесят. Со дня на день воры соединятся и станут вдвое сильнее. Россия рассечена была злодеями надвое. Даже днем государевы люди передвигались только в сопровождении солдатских команд и лишь по главным дорогам. Ни отважный полковник Михельсон, ни суровый воин генерал Деколонг не только не сумели погибели государства российского воспрепятствовать — они даже догнать разбойников не могли. Какая ловкая рука проводила малограмотных казаков меж всех ловушек и грозных сил, императрицею Екатериной Второй в эти края направленных?

Кузьма был в отчаянии. Это он от Белобородова десятью тысячами рублей защищен, а главный вор Пугачев ему ничем не обязан. Схватит да велит пытать, дабы сказал, кто таков.

А Россия, великая и огромная, под напором необоримых толпищ последние дни доживает!

Что сказал и что сделал бы великий провидец земли русской в сей лютый час на месте Кузьмы (Кузьма не сомневался, что Вертухин давно был бы уже здесь, если бы его не задержала в пути неодолимая наглость врагов)?

«Гляди, Кузьма, — сказал бы он, — не бросай шпаги. Буде станем втыкать шпаги в пол да входить в праздноумие, воткнут и нас во рвы, отчизну окружающие, гардою вниз, а ногами вверх».

От одной мысли о сих рассуждениях Кузьма преисполнился отвагою. Против убийцы Минеева у него давно имелась улика страшнее пушечного ядра. И он наконец решился пустить ее в дело.

Однако нужен был тонкий и учтивый ход, дабы приспешника турецкого немедленно изобличить. Он долго перебирал весь набор витийственных слов, коими владел, пока не вспали ему на ум самые подходящие.

Стояло хрусткое морозное утро, лошади с шумом пускали огромные белые усы, ледяные зеркальца луж отражали горы шагающих через них штанов и валенок, сорока, сидя на заборе, дергала хвостом вверх и вниз.

Кузьма, держа под мышкой сверток из рогожки, решительным разбойничьим шагом вошел в избу, куда поместили Лазаревича с прислугой.

Лазаревич сидел за столом, напрасно пытаясь проглотить ложку квашеной капусты. Капусте больше хотелось изо рта, чем в рот. Глухо кричал возражения и живот Лазаревича.

— Как, пиявица билимбаевская, сыновний долг своей новой отчизне отдавать будешь? — приступил к нему Кузьма.

— Обещаниями! — сказал Лазаревич. — Ласкаюсь, потом она мне сей долг совсем простит.

Кузьма задумался. Такого ответа его план не предполагал.

И он спросил с солдатским изяществом и хитроумием:

— Зачем посланника императрицы Екатерины Второй циркулем жизни лишил? Вина твоя перед новой родиной возросла теперь безмерно.

— Не скрипи прежде, чем ветер начнется, — сказал от окна Калентьев.

Но Кузьма удостоил его только тем, что повернулся к нему задом.

— Полковник держит вас при себе, будто коров, кои вместо молока брагу дают, — сказал он, садясь напротив Лазаревича.

Кузьма был так обласкан Белобородовым и получил такую власть, что взял моду ходить в штанах из свиной кожи со щетиной, называя их лосинами. Собаки и молодки при встрече, пугаясь, перебегали на другую сторону улицы.

А в присутствии господ он не то что сидеть, но и лежать не стеснялся.

— Да почему коров?! — возмутился Лазаревич.

— Или кур, кои несутся вареными яйцами. Пошто он вас по деревьям не развесит, дабы крестьянам, на вас глядючи, жизнь веселее казалась?

— А задницу тебе пошто не опалили! — неожиданно сказала Меланья, высунувшись из кухни с раскаленной кочергою.

Но и сим обвинениям Кузьма ответил спиною.

— А держит он вас для того, — сказал он барским тоном, — дабы вы не ему, а Пугачу сознались в ваших наругательствах здравому рассудку. Ежели поручик Минеев был посланец санкт-петербургской, то не вам суд над ним вершить. А ежели он был человек султана, то Пугач будет вас пытать, покуда не сознаетесь, что вы и флотилию капудан-паши Хасан-бея уничтожили.

— Смертоубийство поручика Минеева не мог совершить никто из моей прислуги, — твердо сказал Лазаревич.

— Это истинная правда! — подтвердил Кузьма.

Лазаревич посмотрел на него с радостью и надеждой.

— Поелику убийство поручика Минеева до смерти ты самолично совершил, — докончил Кузьма.