Слуги Ареса

Алферов кивком дал понять, что правильно уловил суть вопроса. Он не спеша допил портер, аккуратно вытер салфеткой уголки губ, поставил хрустальную кружку на стол и улыбнулся:

- Вылететь - еще не значит долететь!..

...Белый лимузин медленно плыл в плотном вечернем потоке транспорта по Ленинградскому шоссе. В салоне работал телевизор, и тучный пассажир, развалясь на широком сиденье, с напряженным вниманием вглядывался в маленький экран.

- По сообщениям зарубежных средств массовой информации, - говорил комментатор новостей, - сегодня утром потерпел катастрофу пассажирский авиалайнер "Боинг-737", принадлежащий авиакомпании "Эйр-Франс" и совершавший рейс "Париж - Нью-Йорк". На борту находилось двести семнадцать пассажиров и восемь членов экипажа. Самолет исчез с экранов радаров наземных служб, когда находился над Атлантикой примерно в трехстах милях от побережья США. Предположительно на борту авиалайнера произошел мощный взрыв. Поисковые операции, предпринятые американскими спасательными службами, пока не принесли результатов. До сих пор не установлено, является ли эта трагедия следствием террористического акта или результатом технических неполадок...

Пассажир лимузина вдавил кнопку на подлокотнике, и экран погас. Повернув массивное обрюзгшее лицо к окну и скользя равнодушным взглядом по переливам рекламных огней, он тихо пробормотал:

- Что ж, тем лучше, тем лучше...

XII. ПОЛЬЗА СОМНЕНИЯ

- Вам остается только Бога молить, чтобы дело закончилось дисциплинарным взысканием! - Короткий и толстый указательный палец заместителя министра заплясал перед лицом Елизарова. - Лично я буду настаивать на увольнении вас из органов! Вы не офицер, Елизаров! Вы... Да вы просто черт знает что такое!

Темпераментный монолог своего руководителя полковник слушал молча и стоя. Присесть ему не предложили, впрочем, и сам замминистра за этот час ни разу не воспользовался своим комфортабельным креслом - с визгливыми причитаниями он бегал по кабинету, заламывая пухлые руки. Трое офицеров, представлявших комиссию, проводившую служебное расследование по делу Елизарова, угрюмо наблюдали это сольное выступление.

Раздраженное состояние генерал-лейтенанта было вполне объяснимо нашумевшая парижская прессконференция Чернецова и последовавший за ней скандал привели к форменной блокаде пресс-центра МВД, и всевозможные версии, одна нелепей другой, гуляли по страницам газет и телеэкранам, причем только ленивый журналист не почитал своим долгом как следует пнуть руководство министерства.

Сам факт одиннадцатилетнего содержания в лагере человека под вымышленной фамилией привел демо-кратическую прессу в экстаз, а уж собственно характер дела, в котором тесно были переплетены малоизвестные исторические подробности развала оборонно-промышленного потенциала страны с интересами нынешних представителей политической и финансовой элиты, представлял собой столь ароматную субстанцию, что казалось - и за уши невозможно будет оттащить разнокалиберных "обозревателей"

от этого благодатного субстрата.

Само по себе освобождение Монахова-Чернецова из зоны, инициированное Елизаровым, не являлось, разумеется, явлением экстраординарным - в том правовом бардаке, что царил теперь в разваливающемся государстве, практически любой человек мог исчезнуть или, наоборот, воскреснуть подобно театральному персонажу по воле тех, кто располагал соответствующими деньгами или властью. Но на этот раз скандал перешел все разумные пределы. Уже прозвучали взаимные обвинения лиц, занимающих весьма высокие государственные посты, и МВД ощущало сильное давление - пожар необходимо было притушить, и фигура стрелочника, подходящая для заклания, вырисовывалась вполне определенно.

Служебное расследование заняло всего несколько дней. Елизаров подробно изложил членам комиссии последовательность собственных действий, умолчал он лишь об одном - о цене освобождения Чернецова.

И вот сейчас, стоя и в прямом, и в переносном смысле на ковре перед беснующимся заместителем министра, старый полковник пребывал в мучительных сомнениях. В боковом кармане его кителя лежала магнитофонная кассета, на которой была запись свыше десяти телефонных переговоров начальника антитеррористического Центра, генерала Вячеслава Алферова, запись, сделанная на конспиративной квартире федеральной службы безопасности. И содержание этих переговоров было таково, что по сравнению с ним шумное дело Чернецова выглядело просто детской шалостью. Елизаров прекрасно понимал, что предъяви он эту запись комиссии или вот этому пухленькому генералу, и его предстоящее служебное падение может уступить место подлинному триумфу. И все же он сомневался.