Слуги этого мира

Помона лежала так довольно долго. Она слушала трели тишины и неторопливо сгибала и разгибала перепачканные пальцы. На лице проступали трещины морщин – ни то от боли, ни то от наслаждения. Голова отяжелела, но стук крови в висках слушать было однозначно приятнее, чем нескончаемый стук и скрип мела по камню.

Помона села на кровати. Помедлила еще мгновение и открыла глаза.

Женщина очутилась в комнате с разрисованными от пола до потолка стенами, которые были эдакой разверткой ее самых сокровенных мыслей, желаний и сожалений. Она переводила взгляд с одной своей тайны на другую, слушая глухие удары собственного сердца.

Каждое утро Помона просыпалась в окружении своих зарисовок, и то стыдливо скрывалась под одеялом от глаз портрета на противоположной стене, то морщилась под взглядами разноцветных жителей Пэчра. Но в этот раз вывернутая наизнанку душа не отзывалась в ней какими-то особенными чувствами. Она уже свыклась с мыслью, что даст Стражам взглянуть на того, кого они выдвинули в кандидаты, такую, какая она есть.

Сегодня Помоне предстояло заслужить доверие Стражей или навсегда его потерять.

17

Помона показалась из своей комнаты раньше обычного. Ти-Цэ мгновенно поднялся на ноги и спрыгнул на ветвь ниже, перегородив женщине путь. Десятки глаз в прорезях кожаных намордников обратились к ним. Помона по обыкновению ответила Стражам на приветствия кивком, и им же – на легкий поклон Ти-Цэ.

– Уже желаете ужинать? – спросил он.

Помона покачала головой и сложила за спиной руки.

– Могу я просить тебя об одолжении?

Кустистые брови Ти-Цэ, одна из которых была рассечена шрамом, приподнялись.

– Чем могу послужить?

– Пожалуйста, сходи в поселение и сообщи мне, как там дела.

К стальному блеску его взгляда примешалось замешательство.

– Если подождете, как прежде, до утра, сможете расспросить обо всем тех, кто вернется со службы…

– Нет, – остановила она Ти-Цэ. – Я хочу, чтобы ты проведал только мою семью. Сегодня мне нужно будет поговорить со всеми вами, но только после того, как ты сходишь к ним.

Помона обвела взглядом расположившихся на ветвях слушателей. Они не сводили с нее глаз; Ти-Цэ расправил плечи в ожидании. Он оставался невозмутимым, но весь обратился в слух. Дело сдвинулось с мертвой точки, и он не хотел упустить ни одного изменения в ее лице.

– Я хочу обсудить с вами кое-что, – повторила Помона, – и хочу, чтобы вы передали все, что я скажу, тем, кто будет на службе этим вечером и не сможет присутствовать. Но прежде мне нужно убедиться, что мои отец, мать и младшая сестра в полном порядке, и сейчас не нуждаются в моей помощи.

– Почему именно сейчас? – спросил Ти-Цэ.

– Потому что скоро я буду немного занята.

– Немного? – спросил кто-то из Стражей.

– Самую малость, – позволила себе усмехнуться Помона.

Из мелких прорезей в области рта намордника Ти-Цэ вырвался хрипящий выдох. Помона вздрогнула, но скоро сообразила, что это было оценивающее мычание, которое человек скорее произнес бы как «о как». Прежде она такого от Стража не слышала. Невзирая на привычное хладнокровие, он был заинтересован. Помона выдержала его взгляд.

– Хорошо, – сказал наконец Ти-Цэ, – я навещу вашу семью. Прямо сейчас.

– Тогда… Вот, передай. – Она оторвала кусок подола внутренней юбки и протянула ему. – В знак того, что со мной все хорошо.

Мгновение Ти-Цэ стоял неподвижно, но все же принял тряпицу из ее крохотных рук. Излишнюю, на его взгляд, сентиментальность.

– Хорошо, – сказал он еще раз.

– Спасибо.

– Благодарности неуместны. Вы обойдетесь без меня какое-то время?

– Да, все в порядке, – ответила Помона чуть менее уверенно.

– Тогда ожидайте с вестями.

С этими словами Страж со шрамом отвесил Помоне формальный поклон, схватился за трос одной рукой и уже в следующую секунду приземлился на обе ноги у самых корней. Больше он не оборачивался. Только широко расправил плечи под взглядами собратьев и толкнул парадные ворота, к которым уже едва не забыл дорогу.

***

Разумеется, Ти-Цэ тоже ждал, когда Помона заговорит, но нельзя же таращился так, как это делали его товарищи, да еще на службе! Ти-Цэ было за них стыдно. Сослуживцы не только забыли, как стоит держаться, но и позволили себе преждевременную радость. Нет никакой гарантии, что женщина созрела до серьезных решений, и что ей вообще можно будет довериться.

Ти-Цэ не покидал Серый замок целых три недели – неслыханный срок. И всей этой заварухой он был обязан своему приметному шраму. Он как раз стоял в патруле неподалеку от ворот своей будущей темницы, когда от одного к другому и наконец до него самого дошла новость о том, что Помона доказала превосходство мыслей и намерений перед другими претендентами. Собрат, который нес службу ближе всех к замку, передал весть Старшим, и кто-то из них принял решение приставить к Помоне в качестве сопровождающего Ти-Цэ. Он был единственным, чье увечье (одно из множества) было хорошо видно даже в служебной форме. И для избранницы он был единственным ориентиром в мире, который они собирались ей открыть. Ти-Цэ принял новые обязанности без особого восторга, но Страшим перечить был не в праве.