Слуги и снег

БАЗИЛЬ. Ты что же, думаешь, я буду защищать отца?

ПИТЕР ДЖЕК. Поймите же наконец, защищать вам придется себя. Фрэнсиса Джеймса не вернешь, хоть десять могил разрой. А ваша жизнь будет в опасности.

БАЗИЛЬ. Моя жизнь? В опасности? Почему?

ХАНС ДЖОЗЕФ. Верно, сэр. Сами недавно говорили: жизнь за жизнь.

БАЗИЛЬ. Не понимаю. Я не совершил никакого преступления. Кто мне угрожает?

ХАНС ДЖОЗЕФ. Мы. Мы все. Любой из нас.

БАЗИЛЬ. Ханс Джозеф, старый друг, подумай – что ты говоришь?

ПИТЕР ДЖЕК. Что б вам сразу не приехать?.. Заняли бы отцовское место – и вся недолга. А то за полгода тут столько переговорено, столько в головах накручено…

ХАНС ДЖОЗЕФ. На вашу милость никто зла не держит. Но вы сами сказали – ответственность принять, мол, хочу. Кровь, она отмщения просит. Я отец Фрэнсиса Джеймса, Максим – его сын…

БАЗИЛЬ. Максим.

МАКСИМ. Меня бояться нечего. Это дед, святая простота, чего-то от вас хочет. Старика-то я, конечно, зря не убил. Очень зря. Но вам бояться нечего. Вы для меня – пустое место.

В ы х о д и т БАЗИЛЬ. Питер Джек, объясни, помоги понять…

ПИТЕР ДЖЕК. Одна кровь другую зовет, кровная месть называется, – может, знаете. Вы – сын своего отца. Тут бытуют очень примитивные понятия о справедливости. Как сохранились? Да кто их разберет? Может, ночи зимние, долгие, может, снег помогает.

ХАНС ДЖОЗЕФ. В Книге сказано: око за око, зуб за зуб.

АМБРОУЗ. Там и другое сказано: ударили тебя по щеке – подставь другую.

ХАНС ДЖОЗЕФ. Кровь вопиет, взывает к мести!

БАЗИЛЬ. Так почему же вы не убили отца? Почему не приговорили его к смерти?

ПИТЕР ДЖЕК. Мы хотели, но – не смогли.

ХАНС ДЖОЗЕФ. С ним поквитаться было немыслимо. Мы не смели его тронуть. Он был тут Богом. Даже Максим не смог поднять на него руку.

БАЗИЛЬ. А на меня, значит, сможете…

ХАНС ДЖОЗЕФ. На вас сможем, ваша милость.

Преклоняет одно колено, склоняет голову.

Слышен волчий вой, на этот раз ближе к дому. БАЗИЛЬ и ОРИАНА приникают друг к другу.

ВТОРОЙ АКТ

Белая гостиная. За огромным окном (занавешенным в первом акте) залитые солнцем снежные просторы. Виден двор, могила бывшего хозяина, церковь, лес. БАЗИЛЬ снова в костюме для верховой езды, в высоких сапогах; в руках у него хлыст. Он сидит около ГРЮНДИХА, за столом, заваленным бумагами.

ГРЮНДИХ. Вы, вероятно, не разбираетесь в двойной бухгалтерии, сэр?

БАЗИЛЬ (думает о другом). Боюсь, что нет.

ГРЮНДИХ. Ну, зато Питер Джек разбирается, он вам все объяснит, не беспокойтесь. Тут вот у нас отчетность за прошлый год, все поделено по статьям дохода. Вот здесь домашнее хозяйство, в этой таблице. А здесь лесные угодья. Остальное, глядите, – рогатый скот…

БАЗИЛЬ. Значит, вы полагаете – это несерьезно?

ГРЮНДИХ. Совершенная ерунда, сэр. Эти крестьяне не только бесчестны, они вообще несусветные дикари. Особенно зимой. Жена с дочкой утверждают, будто зимой и я отсюда сам не свой возвращаюсь. Дразнят, ума, говорят, лишился. А эти крестьяне… Они сами порой не различают, где приврали, где нафантазировали. Скажут слово – за чистую монету принимают.

БАЗИЛЬ. Значит, вы думаете, слуги выдумали – про убийство?

ГРЮНДИХ. Несомненно. Очень в их духе. Жуткие проныры и эгоисты, во всем. свою выгоду ищут. Деньги хотят у вас выудить – вот что за этим стоит.

БАЗИЛЬ. Но это так не похоже на Питера Джека, на Ханса Джозефа, на отца Амброуза…

ГРЮНДИХ. Священник в этой шайке наихудший. Эти божьи слуги, деревенские священнички, вечно в обносках ходят, этакие честняги-скромняги. А в девяти случаях из десяти они местные вампиры, ростовщики, жертв своих сосут-потрошат почем зря.

БАЗИЛЬ. Не знаю, что и думать. Такое яркое, солнечное утро – все кажется дурным сном.

ГРЮНДИХ. Не волнуйтесь, сэр, все образуется и позабудется.

БАЗИЛЬ. Вы, вероятно, уедете теперь, раз погода поменялась.

ГРЮНДИХ. Да, да, сэр, сегодня же. Приятно, знаете ли, прокатиться на санях в такой день, – солнце освещает макушки деревьев, дорога блестит. Я, конечно, закутаюсь основательно.

БАЗИЛЬ. Все-таки не верится, что они вчера врали. Нет, на Питера Джека непохоже. Надо выяснить все – до конца.

ГРЮНДИХ. Этого решительно не следует делать, сэр. Не стоит перевозбуждать их. Я бы на вашем месте отступился.

БАЗИЛЬ. Но, допустим, этот ужас, это преступление действительно было!

ГРЮНДИХ. Допустим, сэр, допустим. От них все равно ответа не добиться. Нагородят с три короба, а мы разбирайся. Чушь несусветная, все сто крат преувеличено. Им главное – денег из вас побольше вытрясти. Послушайтесь моего совета, сэр, забудьте эту историю.

БАЗИЛЬ. Но я не могу!

ГРЮНДИХ. Знаете пословицу: "не буди лихо, пока оно тихо". Очень верно подмечено.

БАЗИЛЬ. Кроме того… после вчерашнего… Они теперь знают, что я узнал, и будут ждать какого-то поступка.

ГРЮНДИХ. А может, наоборот, сэр? Может, они ждут, чтоб вы пропустили все мимо ушей? Я, кстати, так бы и сделал. И если кто-нибудь из них наберется наглости и напомнит, разговор не поддерживайте. Скажите, что не знаете, о чем идет речь. Они поймут, что от вас ничего не добьешься, и тут же успокоятся.

Входит Ориана, одетая для прогулки.