Слуги правосудия

За две тысячи лет, что я жила, я однажды уже делала так. Как все радчаайские корабли, я была способна создать собственный кратчайший путь. Это было опаснее, чем использовать устоявшиеся шлюзы, — ошибка в расчетах могла отправить меня куда угодно или в никуда, и обо мне никогда не услышали бы. А поскольку я не оставляла позади никаких сооружений, чтобы поддерживать свои шлюзы открытыми, я перемещалась в пузыре обычного космоса, изолированная от всего и всех, пока не выходила оттуда в пункте назначения. Я не делала ошибок, и во время аннексии уединение могло быть преимуществом. Однако теперь перспектива провести месяцы в одиночестве, с Анаандер Мианнаи, тайно занимающей мою палубу Вар, лишала меня спокойствия.

Прежде чем я вошла в шлюз, поступило послание от лейтенанта Скаайат лейтенанту Оун. Короткое. «Я сказала, оставайся на связи. Я на самом деле имела это в виду».

Лейтенант Дариет произнесла:

— Видишь, я же тебе говорила.

Но лейтенант Оун не ответила.

ГЛАВА 15

В какое-то мгновение я снова открыла глаза, подумав, что слышала голоса. Вокруг меня все было голубым. Я попыталась моргнуть и обнаружила, что могу только закрыть глаза и оставить их закрытыми.

Позже я снова открыла глаза, повернула голову вправо и увидела Сеиварден и девочку, сидящих на корточках по обе стороны от доски Тиктик. Значит, я вижу сон или у меня галлюцинации. По крайней мере, у меня больше ничего не болело, что, по размышлении, плохой знак, но я не могла заставить себя встревожиться из-за этого. Я снова закрыла глаза.

В конце концов я проснулась — действительно очнулась и обнаружила себя в маленькой комнате с голубыми стенами. Я лежала в постели, а на скамье рядом сидела Сеиварден, прислонившись к стене, и вид у нее был такой, словно она в последнее время не спала, причем — даже в большей степени, чем обычно.

Я подняла голову. Мои руки и ноги были обездвижены восстановителями.

— Ты очнулась, — сказала Сеиварден.

Я снова опустила голову.

— Где мой рюкзак?

— Здесь. — Она наклонилась и подняла его так, чтобы я увидела.

— Мы — в медицинском центре в Терроде, — догадалась я и закрыла глаза.

— Да. Как думаешь, ты сможешь поговорить с врачом? Потому что я совершенно не могу понять, что она говорит.

Я вспомнила свой сон.

— Ты научилась играть в Тиктик.

— Это другое. — Это был не сон.

— Ты продала флаер. — (Ответа не последовало.) — Ты купила кеф.

— Нет, — возразила она. — Я собирался это сделать. Но когда я проснулся, а ты ушла… — Я услышала, как она неловко поерзала на скамье. — Я собирался найти дилера, но меня встревожило, что ты ушла и я не знал, где ты. Я стал думать, что, может быть, ты меня бросила.

— Ты перестала бы тревожиться, как только приняла кеф.

— Но у меня не было кефа, — заявила она, и это прозвучало на удивление здраво. — А затем я вернулся и узнал, что ты выехала.

— И ты решила найти меня, а не кеф, — сказала я. — Я тебе не верю.

— Я тебя не виню. — Она молчала пять секунд. — Я сидел здесь и думал. Я обвинил тебя в том, что ты ненавидишь меня, потому что я лучше тебя.

— Я ненавижу тебя не поэтому.

Она не обратила на это внимания.

— О милость Амаата, то падение… это я виноват, и я был уверен, что я — покойник, а если бы произошло наоборот, я бы никогда не прыгнул, чтобы спасти чью-то жизнь. Ты никогда не ползала на коленях, чтобы пробиться куда-нибудь. Ты находишься на своем месте потому, что ты охренительно искусна и готова рискнуть всем, чтобы сделать все как надо, а я никогда не стал бы и наполовину таким, как ты, даже если бы ухлопал на это всю жизнь, а я расхаживал тут и думал, что я — лучше тебя, даже полумертвый и совершенно бесполезный для всех, потому что моя семья — древнего происхождения, потому что я лучше от рождения.

— Вот поэтому, — заявила я, — я тебя и ненавижу.

Она рассмеялась, словно я сказала нечто довольно остроумное.

— Если ты готова сделать такое ради того, кого ненавидишь, что бы ты сделала для того, кого любишь?

Я обнаружила, что неспособна ответить. К счастью, вошла врач, широкая, круглолицая, бледная. Увидев меня, она нахмурилась чуть-чуть сильнее.

— Кажется, — сказала она ровным голосом, который звучал бесстрастно, но подразумевал осуждение, — я не понимаю твоего друга, когда он пытается объяснить, что произошло.

Я бросила взгляд на Сеиварден, которая, беспомощно махнув рукой, сказала:

— Ничего из ее слов не понимаю. Я старался изо всех сил, и целый день она смотрит на меня так, будто я — биологические отходы, в которые она наступила.

— Наверное, это просто ее обычное выражение. — Я снова повернула голову к врачу. — Мы упали с моста, — объяснила я.

Выражение лица доктора не изменилось.

— Вы оба?

— Да.

Последовала минута невозмутимого молчания, а затем:

— Быть нечестным со своим врачом невыгодно. — И затем, когда я не ответила: — Ты — не первый турист, который вошел в запретную зону и получил травмы. Однако ты первая, кто заявляет, что упала с моста и выжила. Не знаю, то ли восторгаться твоим бесстыдством, то ли сердиться, что держишь меня за такую дуру.