Слуги тьмы. И мне будет тепло

Охотник выставил вперед длинное копье, уперевшись древком в корень. Кабан, не успев остановиться, налетел на острие. Бронзовый наконечник пробил шкуру, раздвинул ребра, глубоко ушел в живое мясо. В последнем усилии грокон дотянулся до человека, поддел желтым клыком. Яростно трубя, вздернул голову вверх. Охотник, отлетел на несколько ярдов, ударившись о шершавый сосновый ствол, медленно сполз. Из распоротого живота потекла кровь. Раненый вепрь сделал несколько шагов, качнулся и упал. Жилистые ноги дернулись, затем вытянулись в судороге и безвольно опали. Грокон умер.

Кто-то подбежал к раненому. Его подняли, завернув в плащ, понесли в поселок. Трое оставшихся снимали со свиньи шкуру. Еще трое стояли под явором, рассматривая голого человека.

Незнакомец, скрючившийся в развилке, тем временем пришел в себя. Его желтоватое, слегка приплюснутое лицо с раскосыми глазами совсем не походило на лицо настоящего метса.

— Спускайся! — произнес на батви один из охотников.

Жаргоном торговцев пользовались во всем мире. Знали его в республике Метс и Атви, разговаривали на нем и в южных королевствах. Это был самый распространенный язык, и только отсталые племена в дебрях Тайга не могли связать на нем двух слов.

В ответ на просьбу незнакомец вскочил и принялся карабкаться вверх. Вскоре его стало почти не видно в густой листве.

— Мы тебя не тронем! — крикнул предводитель отряда. — Иначе, зачем нам было убивать грокона?

Шум в листве замер, словно желтолицый прислушивается к словам. Наконец сверху раздался высокий, со странным акцентом голос.

— Я вам не верю! Вы хотите сделать из меня раба.

— Кого? — недоверчиво переспросил охотник. — Какие рабы в Метсе? Ты же в свободной республике, а не у пиратов. Слезай парень, мы дадим тебе одежду и отведем к нашему начальнику.

Сверху раздался шорох, и стоявшие внизу разглядели спускавшуюся фигуру. Человек дополз до развилки, замер, недоверчиво поглядывая на охотников.

— Да не бойся ты. Если надо будет, все равно снимем, — крикнул высокий охотник, одетый в кожаный кильт и сотканную из грубого полотна куртку. Ноги закрывали высокие поножи.

Услышав последнюю фразу, человек вскочил на ноги и стремительно полез обратно наверх.

— Не пугайте малыша, — тихий спокойный голос пера Струбы услышали все. И стоявшие рядом, и охотники, разделывавшие тушу. А вот то, как он подошел, не заметил никто.

Священник шагнул к дереву, коснулся теплой, шероховатой коры. Поднял голову, всматриваясь в листву. Через какое-то время сверху донесся шум и появился желтолицый. Он лез осторожно, крепко хватаясь за выступы в коре и стараясь цепляться только за толстые ветки. Человек добрался до развилки, но не остановился, а спустился дальше на землю. Встал на землю, рядом со священником. Выпрямился.

Незнакомец был маленький — он едва доставал невысокому Струбе до подбородка.

Служитель взял желтолицего за руку. Накинул ему на плечи куртку. Длинная одежда доставала до коленок, скрывая бледные, худые ноги.

— Пойдем, — священник легонько потянул незнакомца за руку. — Тебя там накормят и согреют, а оставаться ночью в лесу — очень опасно.

* * *

В Метсе не было желтых людей. Да что там в Метсе, таких людей не было нигде. Это пер Струба знал точно. В Канде у людей преимущественно красноватый оттенок кожи, на юге, в Д'Алви, встречаются черные. По внутреннему морю плавали пиратские галеры с белыми рабами, сидящими за веслами. Но вот желтолицых не встречалось.

Через час умытого и накормленного пленника привели в келью пера Струбы. Священник сидел на высоком деревянном стуле и читал книгу. Услышав стук, он обернулся и взглянул на вошедших.

— Садись. — Струба показал на кровать, застеленную серым шерстяным одеялом. — Как тебя зовут?

— Ятамо, — негромко ответил желтолицый.

Священник прислушался к незнакомому акценту. Все буквы желтолицый произносил неожиданно мягко, гласные переливались, будто Ятамо пел негромко.

— А меня Струба, — ответил священник. — Пер Струба, священник-управитель второй степени. Киллмен и страж границы.

Ятамо сложил ладони на груди, склонил голову. Спутанные черные волосы безвольно обвисли, закрывая лицо и грудь.

— Какой странный жест, — подумал Струба. — Он весь сжался, словно боится, что его ударят.

— Расскажи, как ты оказался в Тайге, рядом с Мельтом? — как можно мягче попросил священник.

Ятамо поднял голову, посмотрел Струбе в глаза.

— Я не знаю.

Струба расслабился, привычно входя в состояние ментального обзора. Мозг Ятамо был по-прежнему ничем не защищен. Священник медленно, стараясь не растревожить желтолицего, потянулся вглубь, туда, где за обычными мыслями хранилось знание. Сидевший напротив, действительно был Ятамо. Только это было не имя, а скорее название нации. Но когда Струба попытался переворошить воспоминания, на него хлынул такой поток образов, мыслей и эмоций, что священник отпрянул, вырвался из чужого мозга, чтобы не утонуть в воспоминаниях. Стараясь не ослаблять контроля, он продолжил допрос.

— Ты давно в лесу? — мягко спросил Струба.

— Около года, — ответил Ятамо. — А до этого я долго шел вдоль берега.