Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Нужно отметить, что не всегда обвинения в адрес священников подтверждались при проверке. Так, обер-прокурору Синода поступила анонимная жалоба на священника Тверской епархии А. Завьялова в мае 1917 г.: «Этого попа зовут Алексей Завьялов он в нашем Дубровском приходе служил 25 годов и что он делал вот мы вам раскажим. Он держал явных 5 любовниц да столько же не явных. Первая его любовница была Варвара Иванова сестра нашего церковного старосты из деревни Пелешкина она жыла у него работницей и все ихнии безобразии были у нас на глазах она родила от него дочку вылитый евоный патрет. Вторая его любовница была дер. Власова Анна Клементьева мужния жана с горя муж уехал в Питер и погубил от этого всю свою жизнь у ней от попа трое незаконных детей…»[1818] Хотя Тверская епархия опровергла содержащуюся в доносе информацию и против Завьялова не было возбуждено дело, тем не менее, несмотря на некоторые преувеличения, присущие тексту анонимки, в ней перечислены весьма типичные обвинения крестьян в адрес местных священников, которые подтверждались в ряде других случаев. Ю. Белоногова, изучая жалобы крестьян на священников Московской епархии, отмечает, что нередко эти жалобы были своеобразной формой мести и сведения личных счетов, часто носили анонимный характер; после расследования такие жалобы оставались без последствий[1819]. Однако статистика отдельных епархий позволяет усомниться в таком выводе. Так, за 1915 г. в Новгородской духовной консистории было рассмотрено 89 дел по обвинениям священников, из них по 58 делам (65 %) священники были признаны виновными и подвергнуты наказаниям[1820].

Помимо жалоб прихожан на своих священников, нередко и сами клирики возмущались поведением своих «коллег». 7 мая 1915 г. архиепископ Финляндский Сергий получил письмо от священника Черниговской епархии, в котором шла речь как о неблаговидном поведении духовенства, так и о покрывательстве оного церковным начальством на примере Черниговского епископа Василия Богоявленского: «Пр. Черниговский Василий возбудил перед Синодом ходатайство о снятии подсудности с дьякона Преображенской церкви села Гужовки Борбенского уезда Стефана Якимовича. Дьякон Якимович за десять лет своей службы на девятом месте. В каждом приходе был судим. В последнем приходе д. Якимович избил до смерти жену своего настоятеля и благочинного. Был осужден в монастырь. Недавно д. Якимович обесчестил 16-ти летнюю свою прислугу, но уплатил ей 200 руб. и тем прекратил дело. Якимович дал по квитанции на Ляличи 200 р., да бывшему секретарю Пр. Василия Духовскому 300 р. Духовский теперь член консистории и зять Пр. Василия. Якимович всем хвалится, что получит место священника… Якимович известный пьяница и развратник, но богатый, вот почему Преосвящ. и ходатайствует за него. У нас буквально Пр. Василием продаются места. Есть лица, которые дали по 1000 р. за священство… Такие дела творятся у нас в Черниговской епархии, когда им будет конец?»[1821]

По письмам российских священников можно констатировать, что духовенство более низких степеней иерархии достаточно критически относилось к священникам высшей (третьей) степени — архиереям (епископам, архиепископам, митрополитам). Так, минский протоиерей (вторая степень иерархии) писал 28 октября 1916 г. о местном епископе Георгии (Ерошевском), занимавшем до этого должность ректора Петербургской духовной академии, пришедшем на смену Митрофану (Краснопольскому) в июле того же года: «Трудно даже в мечтах представить себе такого архиерея, как наш. Это какая-то мумия, без жизни, деятельности, ума и толку. Нужно удивляться, что такое убожество стояло во главе столичной Академии. Как говорят некоторые, наш архиерей сплошное недоразумение… Проповеди его прямо детские; лучше бы не говорил. Отпечатанные его проповеди поражают своей ничтожностью и скудостью. А напыщенности, самомнения, гордости без конца, что в конце концов очень смешит всех… Грубостью и резкостью превзойдет даже Митрофана… Грустно становится за будущность церкви. И верхи-то ее, кажется, совсем сгнили. Я держусь в стороне пока…»[1822]

Критическое отношение низшего духовенства к высшему прослеживается в статистике епархиальных ведомостей по наказаниям, налагавшимся на священников. Хотя число наказаний за случаи оскорблений священниками друг друга значительно уступает числу конфликтов священников с прихожанами, они были весьма распространены в церковной жизни.