Слушай. Говори

Я помню, что никогда не выпрашивала игрушек. Один только раз в «Детском мире» мне очень понравилась заводная лошадь с тележкой. Она была такая прекрасная… умела ездить и ей можно было управлять… Я потом, конечно, думать забыла про эту лошадь, потому что видела ее сильно раньше Нового года, может быть, осенью. Дед Мороз мне подарил в тот год набор пластмассовых овощей, кстати, отличный, мы ими играли в магазин с сестрой. И вдруг под елочкой оказалась эта суперлошадь! Я даже говорить не могла какое-то время от восторга.

Какое-то время мы играли с подарками, а потом нас укладывали спать. Взрослые оставались за столом и разговаривали: о бытовых каких-то вещах, о планах на будущее, вспоминали что-то… тихо разговаривали… мы уже не слышали… мы уже спали.

5

Когда мне исполнилось семь лет, я пошла в школу.

Я не любила ее, там было скучно, скучно, скучно, потому что очень легко. Чистописание, вычерчивание по линейке – это все я уже знала. Или эта лишняя писанина – «домашняя работа», «классная работа». Раздражала необходимость описывать математические действия. Казалось бы, уже сто раз посчитал, сколько яблок у Маши и у Васи, но нет, надо написать условие, потом математическое действие, потом прописью ответ – и не где-нибудь, а отступить десять клеточек с левой половины страницы, сколько-то сверху… Все это навевало скуку.

Еще меня просто бесили сосиски в целлофановой шкурке, которые давали в школе к завтраку. Сосиска была горячей, и целлофан с нее стащить было практически невозможно, а когда она остывала, то делалась невкусной или время завтрака заканчивалось, так что приходилось давиться этой чертовой сосиской. Ну и вообще, как можно варить сосиску в целлофане?!

Классную руководительницу я прекрасно помню. Мне кажется, я была влюблена в нее. Она была похожа на Татьяну Виденееву – худенькая, высокая, голос очень похож, манеры…

Но однажды она поставила мне двойку по труду, я долго сидела у нее в классе и просила не ставить мне эту двойку… Мне никак не удавалось сделать вертолет из конструктора. Я потом сделала его, дома. Положила вертолет в коробку из-под конструктора, долго прилаживала крышку, чтобы вертолет не рассыпался, потом запихивала коробку в сумку, чтобы донести это сделанное. А учительница сказала, что мне кто-то помогал. Как же я была разочарована!

Одноклассников помню… Мальчика Марата, который сидел рядом со мной. Так как я была «очкарик», я всегда сидела за первой партой. Помню мальчика Ваню, круглейшего отличника, он знал все, был очень начитанный, поэтому ему тоже всегда было скучно. А еще Иру, с которой поначалу были в контрах. Мы с ней дрались, она меня ужасно раздражала тем, что выкрикивала на уроках, не соблюдала установленный порядок. А однажды Ира пришла в школу и плакала, потому что ее дог проколол желудок куриной трубчатой костью и умер. И тогда я с ней подружилась. Я ее жалела после смерти дога.

Освобождение от школы наступало тогда, когда мы вылетали из школы и бежали собирать военные пуговицы на свалку. Свалка находилась за казармами, туда в какой-то момент выбросили кучу срезанных с шинелей пуговиц. Их там было очень много, этих пуговиц, они были разных размеров и цветов – посеребренные и позолоченные, со звездами. Мы лазили через забор на свалку и собирали эти пуговицы. Их было очень много, но в то же время нужно было поковыряться, чтобы их найти, так что каждый накапывал себе на свалке свою кучку пуговиц, личное сокровище.

6

Помню утро. Шум метлы дворника, птички чирикают, детские голоса… это малышня из детского сада, который около дома, на прогулку вышла. Значит, эти воспоминания относятся к тому моменту, когда я училась в третьем классе. Тогда у нас была вторая смена, и я вставала поздно.

Завтракали вместе, но без деда, потому что он уходил на работу совсем рано. Вставал раньше всех, ел и уходил на завод. До завода он всегда ходил пешком, а путь туда неблизкий, поэтому ему нужно было много времени.

До завтрака мама успевала подмести во всей квартире пол и прибраться. Потом мы вместе садились есть. Бабушка за стол с нами почти не садилась, готовила на всех, а сама перекусывала у плиты. Мама и мы с Надей – за столом. Как правило, мне давали яйца всмятку, бутерброд с маслом, чай с сахаром. До сих пор обожаю яйца, это моя страсть с детства.

Я очень любила, когда мама мне заплетала косы и вплетала туда банты. У меня был огромный мешок с бантами, где мама их доставала, непонятно. Тогда не было возможности разноцветные такие доставать. А у меня каких только цветов там не было! Особенно нравилось, когда мама вплетала сразу несколько лент – синюю и белую или белую и оранжевую. Я считала, что это просто суперкрасиво.