Слушай, Ленинград!

Прохожу через Иоанновские ворота и вновь оказываюсь перед крепостной стеной. Иоанновкий равелин – это лишь кронверк, то есть предкрепость, предвратное укрепление перед главными воротами. И вновь я ощущаю что-то мимолётное и загадочное, словно опять незримой тенью меня коснулись Иные грани… В Питере это ощущение возникает нередко – город порой и впрямь кажется загадочным, и мистическим. Но здесь это ощущается сильнее… Впрочем, чему удивляться? Ведь это Кронверк. Ну, вот опять меня потянуло на Крапивина. Надо встряхнуться! Здесь всё же Питер, а не Якорное поле! Впрочем, не судите меня строго – иногда хочется поозорничать и сделать вот такое шутливо-серьёзное «лирическое отступление».

Сама Крепость начинается отсюда, от Петровской куртины. И я вступаю под арку Петровских ворот. Ветер здесь сильнее и зябкий холод пронизывает насквозь, но скоро я оказываюсь внутри крепости. Здесь довольно много интересных музеев и экспозиций, но я всё же остаюсь реалистом – все сегодня не обойти, придётся ограничиться императорской усыпальницей и небольшим музеем Романовых, расположенных в соборе. А сейчас я неторопливо иду мимо Цейхгауза.

Всё здесь пахнет историей, каждый камень, каждый кустик, каждое здание… Вот только иногда мой любопытный взгляд будто спотыкается и во мне на короткое время возникает досада. Конечно, я понимаю, искусство бывает разным и остров называется Заячьим, но… На кой, я извиняюсь, заморский овощ, здесь на каждом углу понатыкали толстых и наглых бронзовых зайцев? Мне кажется вполне было бы достаточно и одного, скромно сидящего где-нибудь между мостом и воротами, но здесь… Если честно, мне это обилие ушастых несколько подпортило настроение, потому что попахивало дешёвым китчем.

Ладно, не будем о грустном. Вон впереди показался и нормальный памятник, кажется самому Петру Алексеевичу… Да… Наверное, я всё-таки ничего не понимаю в искусстве… Памятник вызывает у меня некоторое недоумение. Я никак не могу понять, что имел в виду скульптор, изображая восседающего на троне императора. Богатырская фигура, как и полагается быть царю двухметрового роста, но почему с маленькой головкой? Да… Так что друг мой, не мни себя культурным и образованным интеллигентом: Коэльо ты не читал, в авангардном искусстве ничего не понимаешь, а на картине Малевича ты видишь лишь чёрный параллелограм с равными сторонами. И до настоящего интеллектуала, способного часами рассуждать об особенностях философии Ницше тебя, как до края Вселенной (которая, как известно таковых не имеет)…

И вот в этаких философских размышлениях я подхожу к одной из целей своей прогулки – Монетному Двору. Будучи экспертом по денежным знакам, я интересуюсь таким видом коллекционирования, как нумизматика. Хотя сами монеты я не коллекционирую, но собираю различную литературу об интересных монетах и или истории монетарного дела. Вот и сейчас меня занесло в нумизматический салон. Интересно посмотреть, что сейчас чеканят денежники Питера.

Сказать честно, салон меня несколько разочаровал, конечно кое-что я приобрёл на память о поездке, но… То, что представлено в салоне – в основном ширпотреб для невзыскательных туристов (хотя и довольно недешёвый). Есть, конечно и интересные вещицы: серия «Города воинской славы», Олимпийские 25-рублёвики, монеты, посвящённые памятным датам, например, «50тилетие первого полёта человека в космос», но большая часть «эстетические изыски» не несущие ни смысла, ни информации…

Вот вроде бы и солнце просвечивает сквозь тучи… Я мимо Ботного домика направляюсь к Петропавловскому собору. И тут неожиданно останавливаюсь, услышав странную переливчатую мелодию, разливающуюся в воздухе. Как будто сотня колокольчиков рассыпает в воздухе серебристо-бронзовый перезвон. Так это и правда колокольчики! Вернее, колокола! Эти звуки доносятся с колокольни собора – играет карильон. Знаменитый карильон Петропавловского собора, который когда-то Пётр Алексеевич привёз из своей поездки в Европу. Я невольно замираю, очарованный мелодией – всё-таки иногда хорошо иметь музыкальный слух.