Слушай Луну

Как она туда попала? Сколько там пробыла? И кто она вообще такая? Всем хотелось разузнать про нее побольше, а если получится, то хотя бы одним глазком и взглянуть на нее. Горстка самых любопытных даже отправилась в плавание на Сент-Хеленс, чтобы прочесать чумной барак и сам остров на предмет всего, что могло бы пролить хоть какой-то свет на эту историю. Вернулись они с пустыми руками. Наверняка было известно лишь то, что странную девочку зовут Люси, что это единственное сказанное ею слово и что Большой Дэйв Бишоп нашел в чумном бараке плюшевого мишку и одеяло, видимо принадлежавшие Люси. Большой Дэйв рассказывал о своей находке направо и налево, но, верный своему слову, о метке с именем помалкивал. Короче говоря, особенно уцепиться островитянам было не за что. Однако, лишенные каких бы то ни было достоверных сведений, они с лихвой возмещали их выдумками.

Истории обрастали все более и более фантастическими подробностями. Говорили, что Люси глухонемая и потому наверняка «малость не в себе», как дядя Билли. Если его звали Билли-Приплыли, то ее стали звать Малахольной Люси. Другие считали, что ее мать, должно быть, умерла в родах, а ее отвез на Сент-Хеленс и бросил там жестокий отец, которому надоело кормить такую дочь.

Ходили также слухи, что она якобы была ребенком одного из тех бедолаг, которых оставили в карантине в чумном бараке многие столетия назад, что она давным-давно погибла там и с тех самых пор бродила по острову – затерянная душа, маленький призрак. А может, она упала за борт какого-то корабля из тех, что бороздили Атлантику, а проплывавший мимо кит спас ее и вынес на берег. Такое вполне могло произойти, утверждали некоторые. Разве библейский Иона не спасся точно таким же образом? И разве преподобный Моррисон совсем недавно не упомянул в своей проповеди об Ионе, уверяя всех, что истории из Библии – не просто истории, а чистая правда, Божье слово, Божья истина?

Но пожалуй, самой фантастической и определенно самой популярной из всех теорий была история про русалку – Альфи частенько слышал ее на школьном дворе. Люси Потеряшка на самом деле была русалкой, да не простой, а знаменитой русалкой из деревни Зеннор, которая приплыла к островам Силли с берегов Корнуолла[3] много лет назад и вышла из моря на Сент-Хеленс. Там она сидела на берегу, пела сладким голосом и призывно расчесывала волосы, заманивая, как это в обычае у русалок, проплывающих моряков и рыбаков. Только она отрастила ноги – поговаривали, что русалки могут это делать, примерно как головастики. Разве у головастиков каждую весну не отрастают лапы вместо хвостов? Ну да, может, они не поют песен и не расчесывают волос, но лапы-то у них отрастают? Все эти истории были настолько невероятными, что казались откровенно бредовыми, смехотворными и попросту невозможными. Но это никого не волновало. Они были занятными и увлекательными, видимо, именно поэтому загадка Люси Потеряшки в то лето много недель подряд оставалась главной темой всех островных пересудов.

Большинство островитян, когда давали себе труд задуматься, понимали, что должно быть какое-то более логичное, более разумное объяснение, почему и как Люси одна оказалась на Сент-Хеленс и каким образом девочка смогла там выжить. Все прекрасно понимали, что если кто-то и знал правду, то, скорее всего, Джим Уиткрофт или Альфи, которые нашли ее, или Мэри Уиткрофт, которая ухаживала за ней на ферме Вероника. Если кто-то и знал все, так только они. Конечно же, они и в самом деле все знали. Но уж, ясное дело, они-то держали рты на замке насчет Люси – как и насчет Билли с тех самых пор, как Мэри доставила его из больницы. И о Билли-Приплыли лучше не лезть с расспросами, это все давно усвоили, а то ведь Мэри, того и гляди, в горло вцепится. Но Билли-то ладно – если подумать, он все же родня. А Люси Потеряшка – какая она родня? Она чужая, девочка-загадка. Поэтому стоило кому-то из Уиткрофтов выйти из дому, как на него тут же набрасывались с бесконечными расспросами и суждениями.

Мэри по большей части удавалось держаться от них подальше, избегать этого назойливого вмешательства в их жизнь. Без особой нужды она за пределы фермы не ходила. Но ей все-таки приходилось оставлять Люси дома одну и по меньшей мере дважды в день совершать вылазки за ворота, чтобы навестить дядю Билли, принести ему еду и худо-бедно у него прибраться. Его Мэри заставала когда в сараюшке, когда на чердаке, а в последнее время все чаще в Зеленой бухте, на палубе «Испаньолы», – но всегда за каким-нибудь делом.