Слушай свое сердце

Делла всей душой хотела помочь ему, но, увы, могла лишь подбадривать да хвалить его. Правда, она иногда еще и обращала его внимание на трудные для понимания пассажи.

Обед закончился быстро. В середине дня лорд Лейден обычно спешил поскорее разделаться с трапезой, предпочитая расслабляться по вечерам.

Когда им подали кофе, Делла поинтересовалась:

– Чем вы намерены заняться во второй половине дня, дядя Эдвард?

– Полагаю, что после того, что ты мне рассказала, я съезжу в табор, чтобы повидаться с семейством Ли, но сначала мне нужно поговорить с тобой, так что давай-ка пройдем в кабинет.

Ну вот, подумала Делла, сейчас она узнает, в чем заключается причина его беспокойства.

В голосе его прозвучали строгие нотки, и она решила, что проблема действительно серьезная. Ей даже захотелось, чтобы герцог вообще не приезжал к ним и не нарушал спокойствия их дома, что было особенно досадно, поскольку последние два или три дня дядя пребывал в исключительно приподнятом расположении духа.

Он только что закончил целую главу своей книги, и Делла полагала, что сегодня после полудня он продолжит работу, чтобы за ужином они могли обсудить написанное.

А он вдруг пожелал повидаться с цыганами чуть ли не до того, как они встанут табором на лугу. Он никогда не делал ничего подобного, и она не могла избавиться от мысли, что герцог сообщил ему нечто по-настоящему тревожное.

Они зашагали по коридору, и лорд Лейден положил руку девушке на плечо.

– Ты знаешь, как мне нравится твое присутствие, дорогая, – начал он. – Собственно говоря, ты принесла в этот дом солнечный свет, и он стал другим.

Делла удивленно взглянула на него.

– Как это мило, дядя Эдвард, что вы сделали мне такой изысканный комплимент, но я спрашиваю себя – почему именно сейчас?

Они подошли к двери его кабинета, и дядя убрал руку с ее плеча.

– Именно об этом я и хочу с тобой поговорить, моя дорогая Делла.

Они вошли в комнату.

Как Делла и ожидала, дядя остановился перед камином – как бывало всегда, когда он обсуждал что-либо важное. Зимой камин согревал и давал тепло, но сейчас в нем стояли цветы, своими яркими красками вносившие оживление в строгую атмосферу кабинета.

Делла опустилась в одно из кресел, стоявших перед дядей.

Глядя на него, она подумала, что, несмотря на возраст, он по-прежнему очень привлекательный мужчина. Чувствовалась в нем некая властность и значительность, чего, впрочем, следовало ожидать после стольких лет выдающейся карьеры.

Волосы его хотя и поседели, но все еще оставались густыми, у него не было даже намека на лысину.

Стоя на фоне великолепной картины Стаббса[2], на которой были изображены лошади, он выглядел именно так, решила она, как должен выглядеть истый англичанин, и даже в своем возрасте он дал бы фору многочисленным соперникам.

Хотя она уже сидела в кресле, лорд Лейден продолжал хранить молчание.

– Что вас беспокоит, дядя Эдвард? – негромко спросила Делла. – Не понимаю, почему его светлость должен докучать вам своими проблемами.

Лорд Лейден улыбнулся.

– Как тебе известно, моя дорогая, он рассчитывает, что я решу их вместо него. Но на сей раз одна из его проблем непосредственно касается тебя.

Делла изумилась.

– Касается меня! Но почему именно меня и в чем она заключается?

Воспоследовала долгая пауза, прежде чем лорд Лейден ответил:

– Джейсон вернулся домой.

Глава вторая

Потеряв дар речи, Делла ошеломленно уставилась на дядю.

– Джейсон вернулся домой! – воскликнула она. – Но я не верю этому.

– Это правда, и я подозревал, что ты будешь удивлена.

– Я поражена до глубины души. Но почему он вернулся после стольких лет?

Они говорили о сыне герцога, графе Ранноке, который последние пять лет жил во Франции.

Джейсон всегда отличался некоторой беспутностью и даже вульгарностью.

Став старше, он, невзирая на мольбы отца и прочих родственников остепениться, наотрез отказался внять их совету. Поселившись в Лондоне, он проводил время в обществе самых фривольных и сомнительных красавиц высшего света.

Затем он отправился в Париж, и рассказы о приемах, которые он закатывал, и женщинах, в честь которых он их давал, стали притчей во языцех для его родственников и друзей. Досужие языки из района Мэйфэйр неизменно выбирали его объектом для своих сплетен.

Пожалуй, один только лорд Лейден знал, насколько глубоко ранило герцога поведение его единственного сына и наследника.

Хотя он, разумеется, перепробовал все возможные способы, чтобы заставить Джейсона образумиться и вести себя более подобающим образом.

Разумеется, он предлагал ему жениться и обзавестись семьей.

В случае если Джейсон окажется глух и к этой просьбе отца, титул и поместье после смерти герцога перейдут какому-то дальнему кузену, который тоже был холостяком и почти ровесником герцога.

Казалось, что герцогство будет утеряно навсегда и графа Раннока ждет незавидное будущее, хотя титул вот уже несколько веков передавался из поколения в поколение со времени битвы при Азенкуре.

Сказать, что герцог гордился своей родословной, – значило не сказать ничего. Для него она была священной.