Слушайте песню перьев

— Жена моя Та-ва, я хочу рассказать тебе историю о человеке в черной одежде, который в давние времена пришел в наш лагерь У озера и назвал себя посланцем Великого Духа. Он сказал, что его Великий Дух — самый главный на небе, что его зовут Крис-тус, и что у этого Крис-туса много воинов, и у каждого воина на спине растут белые крылья, как у гуся вавы. Он очень долго говорил о небе, и по его словам выходило, что на небе жить гораздо лучше и интереснее, чем на земле. Каждый человек, говорил он, должен стремиться хорошими делами на земле получить хорошее место на небе. И еще он говорил, что достаточно поверить в его Крис-туса, и дорога на небо будет открыта нашим воинам. Он совсем неплохо знал наш язык, этот черный.

Когда он кончил, один из стариков нашего племени, Большой Филин, сказал: «Отец мой, ты говорил нам о красоте Неба. Но неужели Небо более прекрасно, чем моя страна мускусных быков в летнее время, когда прозрачная дымка обволакивает холмы, вода так голуба и лишь крик сов нарушает великую тишину земли? Прости меня, отец мой, но я не верю ни одному твоему слову. Не думаю, чтобы и люди моего племени поверили тебе. Ибо самое красивое место на земле только то, в котором родился, прожил жизнь и собираешься умереть».

Так сказал Большой Филин, и это слова великой правды. Ты встретила человека своего племени, и вы вместе вспомнили землю, на которой рождены ваши отцы. Она — самая прекрасная для вас. В твоем сердце поселилась сильная боль, и ты не можешь от нее уйти. Скажи, правильны мои слова?

Мать отвернулась и ничего не ответила, но я успел заметить, что в ее глазах вспыхнули слезы.

— Тебе нужно погреться у огня родного очага. Боль сердца утихнет от его тепла.

— Не знаю, — чуть слышно ответила мать.

Отец улыбнулся и начал рассказывать веселые охотничьи истории, и мать отошла от своей тоски и тоже начала улыбаться.

А через неделю она сообщила мне, что говорила с отцом и отец разрешил ей поехать на родину на целое Большое Солнце. Она сказала, что в Кельце живет ее младшая сестра Зофия, и она хотела бы увидеть ее и свою свободную Польшу.

— Я ставлю, Та-ва, только одно условие, — сказал отец. — Ты возьмешь с собою Сат-Ока. Он молодой, сильный, выносливый. Он прошел Посвящение. У себя на родине ты научишь его говорящим знакам бумаг и законам белых людей. Пусть в племени будет грамотный мужчина — он сможет защищать наши права перед белыми.

И настал день, когда у входа в типи встало три оседланных лошади — черный мустанг отца, моя каурая и серая с подпалинами — матери. В тот день я в последний раз видел наш поселок.

Так начался мой путь сюда.

РАЗВЕДКА

Наладить контакты с другими отрядами сопротивления все не удавалось. Где-то в районе Яслиц действовали партизаны, но у местных жителей о них ничего не удалось узнать. Продукты рождественского обоза растянули на месяц. В одной из деревень добыли четыре мешка картофеля и два мешка муки. Этого хватило еще на две недели. Снова нужно было пополнять запасы.

Лёнька вызвал в свой нукевап Голембу.

— Януш, пойдешь в разведку, — сказал он. — Иди прямо в Яслицы. Посмотри, что к чему. Есть ли у них там какой-нибудь магазин или склад. И во что бы то ни стало попытайся узнать о том отряде, про который болтают хуторяне. Ясно?

Големба кивнул.

— Встречать тебя будем завтра вечером.

— Добже.

Големба собрался в полчаса. Поверх тонкого бязевого белья он надел еще вязаное егерское, найденное в обозе. На ноги — двойные шерстяные портянки. Толстый свитер. В карман полушубка сунул «парабеллум» и две запасные обоймы. В карман брюк — несколько сухарей и кусок колбасы. И ушел, будто растворился в лесу.

Ночь придавила лагерь.

○

Големба не вернулся ни на другой день, ни на третий.

Лёнька мрачно молчал.

Утром четвертого дня решили послать в сторону Яслиц двух партизан.

Вызвались Ян и Станислав.

Лёнька сам выдал им для такого случая пистолеты.

— Оружие пускать в ход только в крайнем случае!

Одевшись потеплее, они двинулись в ту сторону, куда три дня назад отправился Големба.

На открытых местах ветер плотно утрамбовал снег, и наст хорошо держал человека. Ноги вязли только в перелесках, где сугробы оставались глубокими и мягкими.

Вскоре миновали лес. Перед ними лежало белое волнистое поле, не тронутое ни одним следом. Ветер гладил невысокие холмики, сдувая с их вершин облачка снега. У близкого горизонта чернела рощица.

— Быстро! — сказал Станислав.

Они перебежали открытое пространство и снова оказались под защитой деревьев. Здесь пошли медленно.

В одной защищенной от ветра ложбине Станислав остановился.

— Смотри хорошо! — сказал он Яну, показывая сглаженные лунки, цепочкой тянущиеся на восток.

— Что это?

— Следы Голембы.

Они пошли еще медленнее.

Следы то появлялись, то исчезали, съеденные ветром.