Слушаю и повинуюсь (СИ)

— Богатые нет, они покупали блюда и чеки тащили в налоговую. А бедные люди несут безвозмездно гроши для помощи увечным, уродливым и сирым. Особенно хорошо помогают новости про детей, — с гаденькой улыбкой проговорил Леопольд. — Покажешь по центральным каналам какого-нибудь мальчишку с небольшим заболеванием, раздуешь его болезнь до небес и вот тебе на счет посыпались денюжки. Вложения в этот эпизод окупаются всего за полчаса. А они ещё продолжают и продолжают поступать, когда пускаешь по соцсетям…

— Да, наш народ жалостливый, всегда жалеет уродов. А мы от этого только процветаем. Нет, маленькую сумму мы отдаем на лечение, вздыхаем и говорим, что это всё, что нам удалось собрать. Ты сам любишь потом поржать, когда рассказываешь о том, как тебя благословляют за это, какие добрые слова говорят.

Артем покраснел так, что я испугалась за его состояние здоровья. Нельзя же так сразу выкладывать всю информацию — можно же и сердечный приступ схватить. А пять человек смотрели на него с непониманием — ведь он сам из их стаи, ведь он такой же как и они. Чего же с ним не так?

— Милый, наверное, у тебя снова сдвиг после аварии. Ну какая благотворительность? В этом году мы всё закрыли, теперь ждем следующего года, чтобы внести обязательные платежи в фонд помощи вымирающим попрыгунчикам Забайкалья. А после очередной благотворительной встречи ты обещал мне бриллиантовое колье…

— Знаете что? — спросил Артем. — Похоже, что не вы помогаете уродливым и больным, а сами являетесь больными уродами… Я не знаю, какими мы были друзьями, но сейчас… Сейчас я не хочу вас видеть. Никого!

— Артемий, ты потом будешь горько сожалеть об этих словах. Но я добрый и отходчивый человек! — поднялся Ромуальдо с видом оскорбленного достоинства. — Я готов подождать ещё столько времени, сколько нужно, чтобы ты осознал свою неправоту. В конце концов, друзья на то и нужны, чтобы прощать друг другу маленькие слабости.

— А мы не воспринимаем это на свой счет! — в один голос воскликнула семейная пара. — Мы знаем, что у тебя совсем другие мысли, а эти слова всего лишь результат травмы. Мы не обижаемся…

— А я считаю, что Артемий прав! — гаркнул Максимилиан. Он подошел и приобнял Артема. — Вы действительно все зажрались и думаете только о своём кармане. А надо подумать о детях! Мы им можем реально помочь. Артемий, дай мне два миллиона, я вот прямо сейчас поеду и раздам их по детским домам и домам престарелых! И мне не жалко потраченного времени — я горд сознавать то, что могу быть полезен обществу! Где деньги, Артемий? Я боюсь, что могу не успеть во все места… Ведь скоро вечер.

Я кинула взгляд на панорамное окно — за ним вовсю радовалось солнцу летнее утро. На больших и дико дорогих орхидеях совершали ритуальные танцы специально завезенные китайские пчелы, которые отличаются большей работоспособностью. Они пролетали над деревьями-бонсай и относили пыльцу в позолоченные ульи. До вечера ещё было далеко.

Артем движением плеч сбросил руку Максимилиана. Мой господин смотрел на четверку с видом андалузского быка, который вот-вот кинется на тореадора для более близкого знакомства.

— Вон… — прошептал Артемий. — Все вон…

Четверка замялась, неуверенно заулыбалась, словно ожидали, что сейчас Артем рассмеется и сообщит о розыгрыше. Увы, краснолицый хозяин дома не спешил так говорить. Он смотрел на «друзей», а его сжатые кулаки подрагивали.

— Друзья, это очередное обострение, — вмешалась Катя и подскочила к Артему. — С ним такое иногда бывает. Вы нас извините, пожалуйста, а завтра он сам принесет все извинения. Сейчас же вам лучше покинуть нас… Артему пора принимать лекарства.

«Друзья» вяло попрощались и сочувственно посмотрели на Артема. Максимилиан пообещал принести мандарины. Артем прошипел сквозь зубы, куда тот может их себе засунуть. Максимилиан сделал вид, что ничего не слышал. Тогда Артем повторил погромче.

Когда за последним оскорбленным закрылась дверь, то Катя повернулась к Артему разъяренной кошкой.

— Нельзя так себя вести! Это наши друзья и…

— Это моральные уроды и вообще, я не хочу, чтобы они заходили в мой дом! — ответил Артем.

— Ах так… Ах так… Тогда я… Прямо сейчас… — Катя обернулась по сторонам, пытаясь взглядом зацепиться за какую-нибудь вещь, которая поможет придумать более изощренную месть. — Тогда я прямо сейчас ухожу от тебя! В хамам! И не смей ко мне подходить, пока не поправишь мозги на место!

Она развернулась и гордо вышла из гостиной. Артем подскочил к камину, схватил вазу, стоявшую по левую руку от меня и швырнул её что есть мочи во входную дверь. Древняя ваза издала печальный дзиньк и разлетелась на осколки.

Эх, если бы когда-нибудь так разлетелась моя лампа…

После казни древней вазы Артем постоял пять минут у зеркала, пытаясь высмотреть в нем что-нибудь хорошее. Пока он любовался собой, в комнату сквозь стену влетел радосто ощерившийся Масуд. На его морде было такое огромное количество счастья, что морду невольно клонило вниз.

— Что ты ещё натворил? — прошипела я.

— С песчаными кикиморами не разговариваю, — поднял нос Масуд и скрестил на груди лапки.